могут закончиться, и он бы сначала купил квартиру, а потом оставшиеся деньги вложил в акции и облигации, потому что лучший доход пассивный.

— А напомни-ка, сколько Зосе лет— Заинтересовалась тетушка.

— Четырнадцать вроде, он в «Святой Анне» самый младший, а что?

— Да вот думаю присмотреться к нему и попробовать вырастить нового финансиста, — рассмеялась тетя. Даже если она не всерьез про то, чтобы вырастить финансиста, было неплохо, если у мелкого появится такой покровитель, так что я с чистой совестью подлила масла в огонь.

— А попробуйте, он парень головастый. Хотя я не слышала, чтобы кого-то из наших брали под патронаж, кажется, это так называется.

— Он самый, — кивнула Анастасия Федоровна, пока я присосалась к холодному свежевыжатому апельсиновому соку. Кайф. — А насчет того, что ты не слышала, то это ничего удивительного. Приют «святой Анны» относительно молодой приют, пяти лет еще не сравнялось. Когда Сербскую только назначили главой новосозданного приюта, многие приняли это в штыки, никто не любит пришлых варягов, тем более варягов, о которых не удается ничего узнать стараниями пяти крупных информационных кланов. Особенно все обострилось, когда стало понятно, что Иванна Иванновна приходит со своей командой. Кого-то нужного в кадровый состав пропихнули, но все равно приют оказался, как бы так выразиться, чем-то вроде Ватикана в Италии. Вроде бы и свое, но вроде бы и отдельное государство. Обычно принято поддерживать приюты для потенциальных пробужденных, но свои приюты.

Надо признаться, я немного насторожилась и посмотрела на тетушку исподлобья, а та неожиданно рассмеялась:

— Мира, ты же не думала, что та шумиха с отравлением исключительно твоя заслуга?

— Думала, — призналась я.

— Ну так очень зря, на Сербскую очень многие точат зуб, и они просто попробовали воспользоваться удобным случаем и половить рыбку в мутной воде. Кто-то из рыбаков остался с пустыми сетями, а кто-то все же поймал рыбку.

— Это вы про меня?

— Разумеется. Как я уже говорила, у меня своя корысть.

Глава 19

— Спину прямо!

Я стиснула зубы и мысленно постаралась досчитать до десяти. Хотя очень хотелось задать невысокой изящной даме, которую язык не поворачивался назвать старушкой, очень простой, но очень громкий вопрос:

— Куда уж прямее?!! Но старость надо уважать, и я молчала.

— Правильная осанка, — тем временем распиналась моя учительница этикета, — Это ключ ко всему. Вот тебе кажется, что ты стоишь прямо, но это не так. Посмотри на себя в зеркало.

Я постаралась скосить глаза, очень мешала стопка книг, положенная на макушку. Крайне неустойчивая конструкция так и норовила свалиться, плохо у меня пока с равновесием, плохо. В огромном, во всю стену, зеркале бального зала я видела себя, ожидаемо с книгами на голове, и пока в упор не понимала, что так раздражает Вилессу Всеволодовну Мижину. Когда мне представили её в первый раз, я, грешным делом, решила, что тётя решила сэкономить на образовании, точнее, на моих манерах. Как оказалось, зря я так подумала. Госпожа Миржина оказалась бывшей наставницей вдовствующей принцессы польской Екатерины, известной своими утонченными манерами, и патронесса школы благородных девиц в Кракове. Только одного этого имени хватало, чтобы понять, каким запредельным был гонорар Вилессы Всеволодовны за моё обучение, впрочем, тётушка заметила, что определяющим были не деньги, а интерес: сможет ли госпожа Мижина сделать из гадкого утёнка лебедя в самые сжатые сроки. А ещё Вилесса Владиславовна была наставницей тётушки, и когда-то пообещала ответную услугу за помощь с решением небольшой проблемы.

— Плечи вперёд, подбородок опустила. Почему опять спина круглая? Животик подбери, его втянуть надо. — длинная деревянная указка не больно, но обидно уткнулась в солнечное сплетение. — Лопатки свести желательно так, чтобы между ними лист бумаги можно было зажать, и он бы не падал. Подбородок параллельно полу. Не опуская и не слишком задирая. Ноздри в потолок — пример плохого воспитания. Колени прямо. Да, вот так.

Велесса Всеволодовна обошла вокруг меня и одобрительно кивнула чему-то. А я загоняла норов и раздражение глубоко внутрь. Мышцы, непривычные к подобному издевательству, ныли. Ощущение, словно на дыбе растягивают. Болело всё, даже те мышцы и косточки, о которых я раньше не подозревала. Я догадывалась, что всё будет не так просто, как хотелось, но даже не представляла насколько. А ведь это меня только ходить учат. На шпильках. Как мимоходом заметила Анастасия Фёдоровна:

— Шпильки — это искусство, и им придётся овладеть. Через не могу, не хочу, они неудобные и они вредны для здоровья. Увы, под вечернее платье кроссовки не наденешь. А превратиться в кузнечика с поджатыми растопыренными коленками легко и просто.

Смирилась я только тогда, когда тётушка записала мой проход в шпильках и показала мне его на большом экране. В общем, только мне казалось, что я на них нормально хожу. Ан, нет. Действительно, кузнечик с вывернутыми коленками. Ещё и пошатывающийся.

Последнюю неделю я напоминала себе безумного волчка. Подъём в шесть утра, тренировка в спортзале, завтрак, на котором уже начинался урок столового этикета. Сначала меня просто знакомили со всеми этими ложечками, вилочками разных форм и размеров, затем ими приходилось учиться есть. Вилессу Всеволодовну, ставшую моей тенью, не устраивало буквально всё: неправильно держу приборы, неправильно сижу, слишком быстро ем, ем не в том порядке. Не раз и не два мне хотелось плюнуть на всё, и громко хлопнув дверью, вернуться в приют. Держалась на одних морально-волевых.

В связи с удочерением и последующими процедурами в школу я эту неделю не ходила. Тётя организовала процедуру перевода из Первой городской в гимназию святой Ольги. Честно говоря, я в гимназию не рвалась. В первой свои друзья-приятели, знакомые, и привычный коллектив педагогов. Здесь ко всему придётся привыкать заново и в середине девятого класса, практически прямо перед Всеимперскими переводными экзаменами. Однако на все возражения мне выдвинули казалось бы убийственный, но совершенно не убедивший аргумент ' Все Огневы учатся в гимназии'. Скорее, от этого еще меньше захотелось переводиться. Именно потому, что «Все Огневы учатся в гимназии», а значит, там учится и Милена, и добрый десяток клановых ребят, которые, разумеется, в курсе этой эпопеи с подменными детьми. Не то чтобы вот прямо сейчас меня это волновало… Меня это волновало. Это дополнительный источник стресса, которого мне хотелось бы избежать. Я убеждала, угрожала, даже попробовала ныть и кокетничать (выглядело это довольно убого), но результат остался тем же: Я буду учиться в гимназии. А чтобы я вконец ни отстала от остальных и немного познакомилась с программой, по которой мне предстоит учиться, ко мне приставили репетиторов. Каюсь, в какой-то момент