домой незнакомого мужика в надежде, что он отымеет ее, чтобы она смогла забыться. – Не было возможности, – вставила она наконец. – А что случилось? Все в порядке?

– Отключай телефон и подожди, пока я доберусь до тебя. Ты слышишь? Просто дождись меня. Ничего не предпринимай, пока я не окажусь у тебя. – Менеджер прекратила разговор, даже не попрощавшись, а Сэм так и осталась стоять с айфоном в руке. «Не смотри», – увещевала она себя. «А почему бы и нет?» – ответил другой, слишком хорошо знакомый ей голосок. Это был ее собственный, но искаженный голос, будто раздававшийся с вырванной магнитной ленты из поломанной компакт-кассеты. Обожженная груда костей, призывавшая ее прыгнуть в бездну. Последние тринадцать лет она училась распознавать эти позывы, не обращать на них внимания, вырабатывала механизмы, помогавшие ей игнорировать их. И все же вновь ладони вспотели, а в животе забурлило. «Загляни разок. Узнаешь правду, вот и все. Говорят же, что знание – сила?»

Сэм разблокировала телефон. И заглянула правде в глаза.

12

9 января 2022 года

 2 589 788

Саманта всегда подчеркивала, что «Шакти» – бизнес, созданный и управляемый исключительно женщинами. Весь ее штат, от дизайнеров до копирайтеров и разработчиков контента, состоял из женщин. И Сэм настаивала на том, чтобы ее коллегам предоставлялся достойный отпуск по беременности и родам, различные варианты ухода за детьми и для работающих матерей гибкий график. Публично она всегда заявляла, что это единственное правильное решение, но в личном общении признавалась, что не хотела скандалов на тему разрыва между декларируемыми ценностями и ситуацией по факту – прегрешения, за которое феминистские блоги рвали в клочья другие компании, возглавляемые «бизнесвумен». И, несмотря на всю эту риторику, – вот она стоит перед группкой пожилых белых мужчин в штаб-квартире «Шакти» на Говард-стрит и слушает, как менеджер объясняет, насколько масштабная катастрофа настигла их.

– Первоначально мы думали, что все уляжется за сутки, – пояснила Джейн совету директоров «Шакти». На эту встречу она подобрала себе самый аскетичный лук: приталенный темно-синий жакет, юбка-карандаш в тон и блузка с оборками и воротником-стойкой. Свои темные волосы Джейн убрала с лица в аккуратный хвост. На губах у нее, по всей видимости заменяя боевую раскраску, горела красная помада. – Пост на «Реддите» был анонимным.

– Отвратительная история, – проговорил один из мужчин за столом. – К черту доказательства? О презумпции невиновности никто не слышал? В последнее время судилища устраивают исключительно в социальных сетях…

– Это все замечательно, Скотт, – сказала Джейн, явно раздраженная тем, что ее перебили. – Но «Шакти» запустил кампанию #ЖенщиныНеЛгут на волне #MeToo в 2017 году. На нашем сайте мы опубликовали буквально сотни статей на тему того, что подложные обвинения об изнасиловании – миф. Мы постоянно утверждали, что мы верим жертвам на слово. – Джейн бросила извиняющийся взгляд в сторону Сэм. – Вполне понятно, что теперь многие читатели «Шакти» задаются вопросом, собираемся ли мы поверить на слово этой конкретной жертве.

– Она не жертва, – всхлипнула Сэм, доставая пакетик одноразовых платочков из сумочки. – Я ничего плохого никому не сделала!

Тедди, сидевший рядом, положил ей руку на колено и сжал его. – Если я правильно понимаю тебя, Джейн…  – сказал он.  – Мы оказались в адски щекотливом положении.

– Да, можно и так сказать. – Джейн откашлялась и отключила ноутбук. Она уже успела показать совету директоров презентацию в «Пауэр Поинт», которая была, как и все, что делала Джейн, безупречной. Она включила в презентацию полный текст поста на «Реддите» и зачитала его во всеуслышание. Пост был озаглавлен броско: «Саманта Миллер – сексуальный агрессор». Остальной текст был ничуть не менее сокрушительным. – «Последние десять лет я наблюдаю за тем, как Саманта Миллер строила из себя поборницу прав всех женщин, – читала Джейн. – Она заявляла, что ее сайт – «безопасное пространство» для жертв, желающих поделиться своими историями, и она через боль других женщин сделала головокружительную карьеру. Хотите услышать мнение настоящей жертвы? Вот она я. Я Л., подруга, о которой Саманта писала в «Блэкаут». В ту ночь, которую описывает в своем эссе Саманта Миллер, я была пьяна и не была способна дать какое-либо согласие на что-либо. А как мы называем ситуацию, когда один человек не в состоянии дать свое согласие? Верно, дамы и господа… Это называется сексуальным насилием».

Пост был опубликован поздно вечером в пятницу и мгновенно стал вирусным, когда его репостнули в «Твиттер». По иронии судьбы, неустанно повторяла Джейн, если бы пост был опубликован в любое другое время, то он бы остался пикантной пулькой для пересудов в кругу Сэм, темой для перешептываний между другими властителями дум, которые стояли в авангарде революции «Нью-Эйдж», а заодно интернов в ее издательстве и девушек, которые занимались пиаром на ее кампаниях. Приятного в этом было бы мало, но Сэм могла бы игнорировать эти слухи. Проблема заключалась в том, что эссе в «Блэкаут» приобрело огромную виральность. Сэм не была настолько на слуху у всех со времен «Добровольного безмолвия». Сначала защебетали сторонники прав мужчин, которые объявили о двойных стандартах и потребовали, чтобы к Саманте Миллер относились не лучше, чем к любому мужчине на ее месте («Закроем эту суку»). Затем зазвучали голоса троллей с правым уклоном, возрадовавшихся, что на «Королеву продвинутой движухи» набросились ее собственные подданные («Обожаю наблюдать, как леваки сами себя пожирают! Ржунемогу!»). К утру субботы, когда Сэм уже лишилась более четырех сотен тысяч подписчиков, а тэг #СамантеМиллерКонец вышел в тренды, стало очевидно, что ничего само собой не рассосется. Одно за другим пришли письма от продюсеров «Душевного воскресенья» и «Сегодня», отменяющие запланированные интервью с Сэм из-за «накладок в расписании». Буквально через пару минут после этого краха у Джейн зазвонил телефон. Она показала Сэм экран. Обе женщины напряглись, увидев, что звонок исходит от Тедди Джексона.

– Возвращайтесь в город, – заявил он. – Совет директоров «Шакти» собирается на внеочередное совещание завтра во второй половине дня.

– Я хочу быть полностью откровенной. Есть еще одна вещь, о которой нам стоит озаботиться, – проговорила Джейн, усаживаясь напротив Сэм. – Это несрочно. Пока что. Но надо не упускать это из виду. – Она снова откашлялась. – Сэм больше не может похвастаться, кхм… непогрешимой репутацией, как прежде. Для ЗОЖ-сообщества в принципе выдались тяжелые времена. Оно только начало оправляться после пандемии. И многие так называемые гуру успели за время локдауна показать всю свою подноготную. К тому же было несколько твитов о самом начале карьеры Сэм. О воркшопах, о «парных» и…

– Да не было никаких парных, –