зимой. В свободное время, особенно близ вечерен, торговцы, молодежь, конечно, устраивали игру «в рыбку». Замораживали где-нибудь среди двора веревку, длины аршина в четыре, и около нее клали разные комки чего-нибудь. Один из играющих «водил», то есть брал веревку, а другие, подбегая, должны были ногой вышибать комки и «не поддавать», а если кого водивший «салил», то есть ударял рукой, то «водить» должен был уже попавшийся. В игре принимали участие иногда и приказчики.

Улица Ильинка берет свое начало от Красной площади и идет до Ильинских ворот, ведущих к улице Маросейке.* Это одна из самых богатейших улиц по торговле. Здесь, помимо торговли товарами, торговали и деньгами. Торговцы эти назывались «менялами» и до учреждения банков проделывали те же операции, что и последние, и, кроме того, меняли крупные ассигнации на мелкие. На Ильинке торговали серебряными изделиями; особенной торговлей отличались богачи Булочкины, у них лавка была завалена серебром. Торговали суконными товарами, шелковыми, парчой. Выделкой последней, доходившей до художественности, отличались Сапожниковы; затем мехами богатую торговлю вели Сорокоумовские. Был очень богатый торговец Усачев; он выезжал всегда на тысячных рысаках и прежде, чем попасть в амбар, пролетал Ильинкой в Успенский собор, а торговцы выходили смотреть, как он поедет. Усачев был видный представитель московского богатого купечества; дом его на Землянке был как дворец, с огромным садом, спускающимся по крутой горе к реке Яузе.

На Ильинке был музыкальный магазин Павла Ленгольда, где всегда пребывал знаменитый гитарист Высоцкий,* этот идеал всех гитаристов. Потом этот магазин перешел к Грессеру, от него к Мейкову, а от последнего к Куликову. Тогда, помнится, только и было, кажется, два музыкальных магазина — указанного выше Ленгольда Да Гутхейля, на Кузнецком мосту.

На Ильинку же одной своей стороной выходит старый Гостиный двор* — огромное, белое, с арками здание, захватывающее два длинных переулка, выходящих на Варварку, и самую Варварку другой своей стороной. Здесь на ночь арки загораживались досками, а сторожа спускали под арки огромных, очень злых овчарных собак, готовых разорвать каждого смельчака, пожелавшего проникнуть в амбар за чужим добром.

На Ильинке у маленькой площади находится и купеческая биржа,* теперь роскошное здание, а прежде — довольно «мизерное». Надо сказать и о достопримечательности этой улицы — о Новотроицком трактире, фигурировавшем во многих русских романах. Там московское богатое купечество на славу кормило и поило своих покупателей, и происходили «вспрыски» вновь затеянных торговых миллионных дел. В Новотроицкий трактир считалось необходимым свести всякого «видного» иностранца, впервые прибывшего в Москву.

От Ильинки к Варварке опять идут переулки, но здесь были большие амбары для склада товаров, хотя и тут шла большая торговля. Ближе к Москве-реке и гораздо ниже Ильинки протянулась улица Варварка, идущая от церкви Василия Блаженного до Варварских ворот.

Большинство богатых купцов, торговавших на этой улице, — бывшие крестьяне графа Шереметева. Торговали на этом конце Варварки бакалейным товаром, пряностями и воском; торговля была больше оптовая. На другой стороне этой улицы — то же самое.

Прежде чем говорить о Зарядье, скажу о Старой площади, тянущейся вдоль стены от Ильинских ворот до Владимирских, центр которой — у церкви Иоанна Богослова, что под вязом,* около которой, под воротами в стене и близ их, группировалась вся ручная продажа разного старья и рвани. На Старой площади торговали и торгуют готовым «русским» платьем, то есть поддевками, чуйками, армяками, полушубками, тулупами, длиннополыми сюртуками и «казакинами», запрашивают цену вчетверо и надувают в лучшем виде. «Нагреют на все четыре корки». Там же спустят платье и из разноцветного, ловко закрашенного сукна и изумительно заштукованных прорех. «Заштуковать» — это значит так зашить прореху, что хоть в микроскоп гляди, не увидишь. Для этого среди портных существуют особые мастера — «штуковальщики».

Ловкие торговцы нисколько не боялись выносить на свет из темных лавок такую вещь и так искусно вертели ее в руках, что больше показывали изнанку, а на замечание покупателя, что он видит только изнанку, торговец смело показывал «лицо», но уже запорошенное или пылью, если это было летом, или снегом, если зимою; в дождливую же осень торговец дальше дверей не шел, где было так же темно, как и в лавке.

Особенно хорошо торговали здесь перед святой неделей, перед рождеством и при наступлении холодов, когда требовалось теплое платье.

Тут же у церкви была и ручная продажа починенной старой обуви, платья и всякой рвани; попадались и хорошие вещи, преимущественно краденые; краденого здесь продавалось много, но продавали его осторожно и редко попадались. Здесь же нашли и медную пушку,* украденную в Кремле у Арсенала.* Здесь бы не побрезговали принять и Царь-колокол, если б его можно было украсть. Жулья здесь всегда бывало много, и они «чистили» карманы покупателей. Вообще посторонний держал себя здесь осторожно. Недавно эта ручная продажа переведена отсюда за Москву-реку, и в воротах открыт проезд…

Ниже Варварки, непосредственно за нею, начинается так называемое Зарядье и занимает собою с улицами и переулками большую площадь. От Варварки Зарядье тянется вплоть до стены, идущей вдоль набережной, и от Москворецкой улицы, что прошла от Василия Блаженного до Москворецкого моста, идет вдоль самой набережной, тоже до стены того же Китай-города, ведущей от Москвы-реки к часовне Боголюбской божией матери. Вдоль Москворецкой улицы идут лавки, торгующие пряностями; здесь всегда острый запах. Торгуют воском и церковными свечами, а также мылом и знаменитыми в то время муромскими сальными свечами. Они были так крепки, что торговцы зимой на морозе стучали ими одной о другую, и они не трескались и не ломались. Нагара они давали мало и горели ярко.

На противоположной стороне торговали веревками, рогожами, разной бумагой, а на самом углу у моста были живорыбные лавки с садками на реке, откуда и снабжалась Москва аршинными живыми стерлядями. Вдоль набережной, с наружной стороны стены находились лабазы, где вели торговлю хлебными товарами, а также рогожами, кулями и мешками…

Тогда славились там особенно подворья Глебовское и Мурашевское; там происходила крупная торговля.

Само Зарядье, как-то: улицы, переулки, дома и квартиры, было грязно до невозможности и пропитано ужасным воздухом; надо было иметь большую привычку, чтобы пробыть в Зарядье хоть час. Улицы и переулки узкие, тесные, народ какой-то обдерганный, — даже жутко становилось. Бывало, вырвавшись оттуда, радостно вздохнешь свежим воздухом.

Большинство купцов, торговавших в Китай-городе, жило за Москвой-рекой, а некоторые в Таганке, на Землянке и Рогожской.

Вокруг Китай-города

С южной стороны Китай-города