Он хотел ее всю.

В последний раз.

Восстановив равновесие, Джинни рассмеялась и хотела откинуться назад, но Роберт не позволил ей. Он прижимал ее к груди, чувствуя ее соски сквозь тонкую ткань платья.

Ему нужно было прикоснуться к ней. Он еще никогда в жизни ни в чем не нуждался так сильно.

Каким-то образом он выгнул запястья и запустил пальцы в ее короткие волосы.

– Роберт, – тихо выдохнула она, запрокидывая голову в чашу его рук.

– Поцелуй меня. – Он не просил, потому что Уайетты не просят, но и не приказывал. – Я хочу, чтобы ты не отрывалась от моих губ, пока я внутри тебя.

Он почувствовал, как дрожь пробежала по ее телу, а затем ее губы нашли его, их языки сталкивались, и отступали, и переплетались снова, пока она двигалась на нем вверх и вниз, пока он обнимал ее связанными руками, и он знал, что никогда в жизни не забудет этот момент. Не важно, что случится через час, или завтра, или через месяц – никто никогда не отнимет у него память об этой минуте.

Она двигалась все быстрее и быстрее, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не кончить первым. Когда она замерла и со стоном откинула голову, он наклонился и окунулся лицом в ее груди, переживая самый яркий оргазм в своей жизни.

Как же он будет жить без нее?

Это было прощание. Джинни чувствовала это в воздухе.

Машина остановилась, и Реджинальд сделал неестественно долгую паузу, прежде чем открыть дверь, вероятно, для того, чтобы дать им время привести себя в порядок.

Хороший человек этот Реджинальд. Джинни надеялась, что Роберт прибавит ему жалованье.

После самого потрясающего оргазма в ее жизни (что о многом говорило, потому что на прошлой неделе у них тоже был нереальный секс), Роберт бережно снял ее с себя и застегнулся. В полной тишине.

Это было прощание. Им прямо-таки пахло в воздухе.

Роберт помог ей выйти из лимузина, а потом подхватил на руки. В прямом смысле.

– Роберт! – завопила она, когда он немного подбросил ее, чтобы ловчее взять.

– Твоя обувь не для прогулок по песку.

– И то правда, – рассмеялась Джинни, обвила руками его шею и положила голову ему на плечо.

Он нес ее на руках по ночному пляжу и что-то напевал себе под нос счастливым голосом.

«Пожалуйста, – подумала она. – Пусть он будет счастлив».

Она не знала, где они, но огни Чикаго светились далеко на юге, а здесь она видела только…

– Звезды, – выдохнула она. Сотни. Тысячи. Миллионы звезд.

– Да, – подтвердил Роберт таким тоном, будто и звезды, и вся Вселенная были здесь только по его заказу.

– Куда мы идем?

– Подальше от света, – ответил он, как никогда, загадочно.

Ночное небо простиралось над ними – бездонное и бесконечное.

– Какая красота, – вздохнула она.

Так много звезд, что у нее и желаний не хватит.

Она ведь уже получила все, о чем просила, и даже больше. У нее была няня, горничная, а главное – она теперь могла обойтись и без них, потому что научилась ухаживать за Мелиссой. У нее был адвокат, который вел переговоры с клиникой. И у нее был самый удивительный, сложный, непонятный и прекрасный мужчина в Чикаго.

Нет, ей не нужны были звезды, чтобы загадывать желания. Не стоит искушать судьбу.

Наконец Роберт поставил ее на песок. Джинни взяла его под руку и прижалась к его плечу. У озера было немного прохладнее, чем в городе, и она дрожала в своем открытом платье.

– На, – буркнул он, снимая пиджак и накидывая ей на плечи.

– Спасибо.

Тонкая шерсть пахла им – пряным одеколоном и шампанским. Роберт обнял ее и прижал к себе, но Джинни все равно дрожала.

– Роберт?

– Что?

– Ты любил кого-нибудь?

– Нет.

Он не задумался ни на секунду. Это слово вылетело из него, как пуля из автомата. Сердце Джин-ни сжалось от боли за него.

Потом он наклонился и потерся щекой о ее короткие волосы.

– По крайней мере… пока нет. А ты?

– Да.

– Что случилось?

Она пожала плечами.

– Я была молодой и глупой. Иногда… – Ей пришлось остановиться, чтобы проглотить ком, вставший у нее в горле. – Иногда ты влюбляешься в подходящее время, но в неподходящего человека, но ты не понимаешь этого, пока время не изменится. А иногда…

Она смотрела на звезды и часто моргала, чтобы сдержать слезы. Звезды смотрели на нее и тоже моргали.

– А иногда, – договорил за нее Роберт, – ты влюбляешься в подходящего человека, но в неподходящее время.

Джинни опять сморгнула. Это все ветер.

– Но я не думаю, что сейчас неподходящее время, – сказала она. – И не думаю, что ты неподходящий человек.

– Да, – наконец сказал он.

Но она знала его слишком хорошо, поэтому слышала боль, растерянность и любовь, которую он вложил в это короткое слово.

– Роберт, послушай, – начала она, отчаянно надеясь удержать его. Они были в самом начале. У них столько было впереди. – Я…

– Нет.

Еще одно короткое слово. Он смотрел на нее сверху вниз, держа ее лицо в ладонях.

– Пожалуйста, – прошептала она. – Мы можем…

Но Роберт только покачал головой и поцеловал ее.

Это было прощание.

– Я должен думать о твоей безопасности, Джин-ни. И о безопасности Мелиссы.

Джинни запустила пальцы в его волосы и впилась в его губы, кусая, посасывая, облизывая их.

Но он отступил на шаг и снова взял ее на руки.

Обратный путь по пляжу был тихим, грустным и слишком коротким.

Он принял решение, и кем она была, чтобы пытаться его изменить? Никем. Всего лишь барменшей. Не более.

Они вернулись к ожидавшему их лимузину, рядом с которым теперь стояло такси. Реджинальд молча открыл перед ней дверь желтой машины.

– Роберт, – чуть не закричала она. Неужели он даже не захочет проводить ее?

Вместо этого она услышала, как Роберт называет водителю ее адрес.

Прежде чем сеть в такси, Джинни повернулась к Роберту и сказала:

– Я буду ждать.

Потом она села в машину, и Реджинальд захлопнул за ней дверь. Водитель уже завел мотор, дул ветер, и Джинни не была уверена, точно ли она расслышала, или ей только показалось, что Роберт сказал:

– Парус.

* * *

– Что-то вы раненько вернулись! Как вечер?