Она догнала Абрафо Траоле и стала задавать ему те же вопросы. Но тот был еще более краток.

– У моей бабушки, которая происходила из народности тегали, была одна любимая присказка, – улыбаясь, сказал Траоле. – Пока петух не прокукарекал, цыплёнку тоже следует помалкивать…

И он выразительно замолчал, уверенный, что Кира поняла смысл сказанного. Как девушка ни пыталась его разговорить, Траоле отделывался туманными общими фразами.

– Хотя я из народности донго, но полностью согласен с моей бабушкой, – закончил он разговор и больше на вопросы вообще не отвечал.

Наконец, они вступили в первый контакт с туземцами. Если это можно было назвать контактом. По лиане, свисавшей с высокого дерева, прямо на тропу перед ними ловко соскользнул лохматый, в красной раскраске, человек – настоящий дикарь в набедренной повязке, с луком за спиной и копьем в руке. Воткнув копье тупым концом в землю, он бросился бежать. Амбунду загомонили, окликая его на всех известных им наречиях. Один, по приказу Бонгани, бросился вдогонку, но скоро вернулся, не слишком при этом запыхавшись: излишняя ретивость была чревата опасностью схлопотать стрелу, возможно, отравленную.

– Дозорный, – заключил Бонгани. – Значит, деревня совсем рядом!

Рафаил выдернул копье из земли, осмотрел грубый, но острый железный наконечник, откованный, очевидно, в местной кузнице.

– А это предупреждение, – сказал он. – Нам здесь не рады. И сообщают, что дальше лежит чужая земля…

– Для нас не может быть чужой земли! – надменно сказал Бонгани. – Мы государственная экспедиция и находимся на территории государства Борсхана! Вся земля в пределах границы принадлежит нам!

Метров через двести лес поредел, и они вышли к деревне, которую видели с вертолета: часть домов у самой воды на сваях – на случай разлива Кванзы; на другой половине – обычные круглые туземные постройки с маленькими окошками, изготовленные из сплетенных веток, обмазанных глиной. Кое-где у домов стояли натертые сероватой золой низкорослые туземцы, вооруженные копьями и луками, но агрессии к явившимся из леса чужакам не проявляли.

Бонгани расположил изготовившихся к стрельбе «Чёрных леопардов» в кустах вдоль опушки, в то время как двое амбунду и Рафаил вошли в деревню, завязав беседу с вышедшими навстречу туземцами. Через некоторое время те положили оружие себе под ноги, а Рафаил воткнул трофейное копье острием в землю. Это было хорошее начало. Остальные члены экспедиции подошли к переговорщикам, туземцы тоже высыпали из хижин: расписанные узорами из красной глины мужчины были заметно выше серых, и без оружия, к ним присоединились женщины и дети. Это был знак доверия.

– Если крикну: «Ложись!» – все сразу падают на землю, – предупредил Бонгани, когда экспедиция подходила к туземцам.

Племя рыбаков, поклонявшихся Бессмертной Анаконде, держалось довольно миролюбиво, хотя вблизи выглядело дико и довольно грозно: устрашающая раскраска, насупленные лица, рассмотреть черты которых мешал слой глины, настороженные глаза – как у выглядывающего из зарослей леопарда… К своему удивлению, Кира не то что не испытывала страха, – напротив, разлитое в воздухе ощущение опасности вселяло в неё необычный подъем и возбуждение. Прав был Пьер Фуке: она подсела на адреналин!

Между домами на протянутых веревках и лианах вялилась рыба. Рассортированная то ли по породам, то ли по размерам, она издавала сильный специфический запах, который нельзя было назвать приятным. Впрочем, из некоторых домов доносился запах печёной рыбы, который вызывал аппетит у проголодавшихся путешественников. Где-то плакал младенец, вскоре к нему присоединился еще один, потом еще… Словно они в обычной рыбацкой деревне в верховьях Дона…

В окружении нескольких сероватых воинов – босых, в набедренных повязках, к незваным гостям вышел местный вожак: то ли вождь, то ли жрец – в длинном заношенном халате неопределенного цвета, глубокой, почти до бровей, круглой шапочке, в торчащих из-под халата брюках и почти новых кроссовках, наводящих на дурные мысли о судьбе их бывшего хозяина. Он был немолод: испещренное морщинами лицо, почти стертые временем ритуальные шрамы на щеках, седая щетина… Впрочем, пришельцы понимали, что внешность обманчива – он мог быть даже младше Рафаила: в джунглях старели быстро и долго не жили… Вождь подошел совсем близко. В глубоко посаженных глазах таилась неожиданная для туземного племени мудрость. Внимательно осмотрев всех участников экспедиции, вожак безошибочно определил старшего.

– Кто вы такие и зачем пожаловали на наши земли? – спросил он тихим, надтреснутым голосом, обращаясь к Бонгани.

– Мы врачи, хотим проверить воду Кванзы: недавно у истоков вспыхнула эпидемия, – ответил полковник. Язык Самаки-Рофу был схож с универсальным фульбе, и он владел им довольно прилично.

Вождь покачал головой.

– Вода хорошая, в ней нет болезней. Иначе наша мать предупредила бы своих детей… Да и на врачей вы непохожи…

– Вот он, врач! – полковник указал на Луи Дюрана. Главный геолог при виде указующего на него черного перста, который сотни, а может тысячи раз нажимал спусковой крючок, отправляя людей к праотцам, втянул голову в плечи.

– И он не похож на врача. Он пленник. И чувствует опасность.

– А на кого же мы похожи? – начал раздражаться Бонгани.

– На охотников за глазами Юки. И на тех, кто в год после большой засухи убил мать Маоли. Это сделал один из двух белых. А второй белый за глаз Юки убил своего слугу… Вот на кого вы похожи…

Кира слушала этого немолодого человека, раскрашенного глиной, который совсем недавно познакомился со штанами и ботинками, а сейчас, в дебрях Африки, рассказывал про события, через которые в действительности прошел ее отец и о которых он рассказывал маленькой девочке много лет назад в южном цивилизованном городе России… Первобытность и современность перемешались убойным коктейлем в чаше затерянной в джунглях деревни Самаки-Рофу; пласты разных континентов вошли друг в друга, собрав на узком пятачке людей, живущих в разных концах земли; истории, воспоминания и реальность объединились, создавая острое ощущение ирреальности. И все же из глубин времени выплыл самый настоящий осколок жизни Дмитрия Быстрова, который уже давно жил только в ее воспоминаниях! У нее даже голова закружилась, и она вцепилась в руку Жака. Ради этого мига стоило лететь тысячи километров и ломиться в знойной духоте сквозь густой тропический лес…

Но, судя по краткому переводу Рафаила, разговор складывался не самым лучшим образом.

Бонгани напрягся, хотя внешне этого не показал. Сняв широкополую камуфляжную панаму, он вытер платком взмокшие волосы и вернул головной убор на место. Это был условный знак: команда «леопардам» – «Приготовиться!» Хотя они и так должны быть готовы: оружие на взводе, патроны в патронниках, выбраны приоритетные и последующие цели… По следующей команде: «Огонь!» – шесть стволов должны уложить вождя и окружавших его бойцов, без разбору расчистить площадь и обеспечить коридор для беспрепятственного возвращения экспедиции в точку выдвижения. И, естественно, отсечь преследование, дабы такое будет иметь место. Словом, элитному спецназу предстояло выполнить запланированную, обычную и привычную работу.