Таким образом, у меня в запасе было минут пятнадцать — двадцать, чтобы выпить кофе и созвониться с Нестором, сказать, что ухожу отсюда. Или не звонить? Сам виноват: нужно было приходить вовремя. Но, поставив чайник на огонь, я все-таки набрала его номер.

Бесконечные длинные гудки. Уснул в ванне, точно! Пусть протекает на кого угодно.

Тем не менее я позвонила на мобильный. Тоже никакого ответа, ни привета от автоответчика — либо забыл в машине, либо действительно сладко спит в джакузиевой купели.

Я выключила компьютер, попила с бутербродами кофе — мы ведь пробудем у Луи часа два, а я осталась без обеда. Проверила, не горит ли где свет, хорошо ли я завернула газ, и собралась уйти, злорадно думая о том, как Нестор явится, а меня уже здесь нет и не будет в ближайшие дни. Пусть поволнуется, попереживает. Может, хоть теперь поймет, что все нужно делать вовремя, а не тогда, когда ему одному удобно.

Я уже вышла из квартиры и вставила ключ в замок, как зазвонил телефон. Подходить или нет? Наверняка это Нестор очнулся. Ладно, лучше подойду, решила я, все-таки не чужой человек, зачем лишний раз заставлять его волноваться. Я распахнула дверь, прошла в комнату и, сняв трубку, подумала, что надо было вообще-то дверь закрыть.

— Мадам Мориньяк? — Незнакомый надменный молодой женский голос.

— Да…

— Ваш муж у нас в больнице. Приезжайте срочно. Нужно подписать бумаги.

— Какие бумаги? Что с ним?

— А почем я знаю? — раздраженно бросила девица, с чавканьем перекатывая во рту жевательную резинку. — Я регистратор. Мне велено вас разыскать, я разыскала.

— Он… Он жив?

— Ну-у… — протянула она. — Наверное, жив пока. Иначе бы сами хирурги звонили. Записывайте адрес, мне тут некогда со всеми трепаться!

Она назвала больницу. В двух кварталах от моего дома, машинально отметила я. Затем я услышала короткие гудки.

«Жив пока»?!!

На лестнице послышались шаги. Я обернулась. Я ведь хотела закрыть дверь. Зачем? Мне же надо срочно в больницу!

— Привет! — В квартиру заглянул Луи.

— Сюрприз!

Я помотала головой, потому что не поверила своим глазам.

— Ты разговаривала с Мелани? — Он весело посмотрел на трубку в моих руках. — Уходить собралась? Открыла дверь? — Луи поводил дверной створкой. — И она все-таки задержала тебя в последнюю минуту?

Я немигающе уставилась на него, а трубка все гудела.

— Надин, ты что? Это же я! — Для убедительности он потыкал в свою грудь пальцами. — Я договорился! Они на день раньше выписали меня! Ты не рада? Глупый сюрприз, да?

— О Господи! — Я зачем-то протянула ему трубку, он повесил ее на рычаги. — О Господи…

— Надин! Да что с тобой, Надин? Ты вся трясешься! — Луи нежно обнял меня и погладил по волосам. — Прости, я вовсе не предполагал, что напугаю тебя до такой степени. — И поцеловал куда-то в шею.

— Луи… — Я спрятала лицо у него на груди. От рубашки пахло лекарством, щекой я чувствовала, что под рубашкой по-прежнему бинты. — Луи, все ужасно…

— Что ужасно? Что случилось, Надин? — Он пригнулся, почти присел на корточки, и, держа в своих мои руки, нарочито серьезно смотрел на меня снизу вверх. Так он разговаривал с Мелани, когда хотел ее ободрить. — Кто тебя обидел? Кто посмел? Я им всем задам!

— Никто, Луи. Никто. — Я чувствовала, как у меня дрожат губы и слова получаются с трудом. — Нестор в больнице. Я должна…

Луи терпеливо слушал, ободряюще кивая, а его глаза наполнялись сочувствием.

— Мне звонили… Я должна подписать какие-то бумаги. Наверное… наверное, согласие на операцию, — выдавила я.

— Бог мой! Что с ним?

— Я не знаю… Но больница рядом! Наверное, попал в аварию. А может быть, сердце… Нестор иногда жаловался на сердце… Но давно. В последнее время мы не говорили о его здоровье… Только о творчестве… О его и о моем тоже… Он ехал сюда… Я сказала, что мне нужен развод… Ну почему я не сказала об этом раньше?! С глазу на глаз!.. Но, но… Но, Луи! — Я вскинула на него глаза. — Это я виновата! Я не могла! Понимаешь, не могла! — Я отшатнулась и закрыла лицо руками. — Он все время говорил, что любит меня!.. А я… я… Я не могу без Мелани!

— Успокойся, Надин, пожалуйста, успокойся. — Луи обнял меня и крепко прижал к себе. — И молчи. Ничего не надо говорить. Все, все, моя хорошая, все. — Он гладил мою спину и утешал, как ребенка. — Пошли, нужно торопиться. Давай ключи, я закрою дверь. И поедем. Моя машина внизу. Зря ты не пользовалась ею в мое отсутствие.

— Я плохо вожу. Вдруг бы я попала в аварию с Мелани?

— Я тебя потренирую, научишься. — Мы спускались по лестнице, Луи вел меня за руку. — Или попросим Элис.

— Только не Элис! Она бешеная! Ты тоже гоняешь так?

— Умничка моя, успокоилась? — Луи легко поцеловал мой лоб возле кромки волос — сначала моей кожи ласково коснулись его теплые губы, а потом — пушистая мягкость его усов. — Не волнуйся, моя хорошая, мы поедем аккуратно. В какой, ты сказала, он больнице?

— Мадам Мориньяк? — Она дружелюбно улыбнулась. Очень крупная, светлая, безмятежная, вероятно бретонка. — А вы, как я понимаю, младший брат мсье Мориньяка? Замечательное сходство! Комплимент вашим родителям от меня! Такая разница в возрасте и такое сходство!

— Скажите, доктор… — начала я, не решаясь ни произнести при Луи «что с моим мужем?», ни разубеждать ее насчет их родства.

— Доктор Анье. — Она показала пальцем на буквы, вышитые на ее халате, и тут же потеряла ко мне всякий интерес, разглядывая Луи, как экспонат кунсткамеры. — А кровь у вас с братом случайно не одной группы, мсье?

— Случайно одной, доктор Анье, — суховато ответил Луи, но тоже почему-то не стал открещиваться от «брата». — Вы нам скажете, что с ним, или нет?

— Да-да, пройдемте в палату, там все, что вам нужно подписать, мадам, — небрежно бросила мне она, повела нас в глубь коридора и опять обратилась к Луи: — А вы случайно не делали анализ костного мозга?

Я пошатнулась: только сейчас до меня начало доходить, к чему клонит эта безмятежная докторша: кровь, костный мозг!

— При таком-то родственном сходстве, — выразительно глядя на Луи, продолжала она.

Я почувствовала, что теряю чувство реальности…

— Прекратите! — воскликнул Луи, ловко подхватывая меня. — Разве вас не учили, доктор, как сообщать родственникам о проблемах их близких?

— А что сообщать? — басовито удивилась она. — Никаких особых проблем. Выбираясь из машины после аварии, мсье Мориньяк поранил обе руки и какое-то время не сможет писать и самостоятельно держать ложку. Но ни вывихов, ни переломов! Небольшое сотрясение мозга, сутки-другие в его возрасте лучше полежать, а так все в порядке. Проходите, господа! — Она распахнула перед нами дверь палаты.