Зачем вы строите винтовые канонерки?

— Готовимся к войне.

— Но у вас есть флот, — в голосе принца появилось нечто вроде зависти.

— С английским ему не сравниться, а те придут не одни.

— Так вы уверены в войне?

— Я — да! Другие продолжают сомневаться, но скоро и они не смогут игнорировать реальность.

— А его величество? — осторожно поинтересовался пруссак.

— У императора много забот. Но он никогда не жалел денег ни на армию, ни на флот.

— И в этом он чертовски прав! — одобрительно крякнул Адальберт, постоянно бьющийся с ландтагом за каждый пфенниг. — А теперь говори, зачем ты явился? Хочешь купить у нас корабли?

— Вообще-то нет. То есть…

— Изволь объясниться.

— Дядя, давай на чистоту. Корабли у вас не самые новые и уж, конечно, не лучшие. Получится прикупить или взять в аренду парочку — хорошо. Нет — нестрашно!

— Тогда что тебе нужно?

— Много чего. Серу или даже сразу порох. Пушки, нарезные ружья, а лучше винтовки Дрейзе.

— Откуда ты о них знаешь⁈ — едва не поперхнулся горячим кофе принц. — Это государственная тайна и большой секрет.

— С тех пор, как восставшие разбили берлинские арсеналы, нет. И вообще, не обижай нас, дядя. Если ты знаешь все, что происходит в Кронштадте, неужели ты думаешь, что нас не интересует то, что творится в Потсдаме?

— Хе-хе, — неожиданно хрюкнул от смеха раскрасневшийся Адальберт. — Я всегда говорил, что твой папаша тот еще гаунэ (gauner — слово имеет много смыслов на немецком, и все плохие. Общий смысл — махинатор и мошенник). Исключительный рехтцвердрехе (ушлый юрист, использующий законы для своих незаконных дел).

— Полегче, дядюшка! Тем более на русском это звучит почти оскорбительно и весьма отвратно.

— Не силен в русском, а на что похоже гаунэ?

— На говно, то есть «шайсе» на дойче. [3]

— Тогда с меня штрафная.

Мы выпили еще по одной рюмке и продолжили.

— Так ты мне поможешь?

— Послушай, Константин… ты — хороший парень, и никуда от этого не денешься, родственник, но, скажи на милость, зачем нам помогать России? Что она сделала для моей маленькой Пруссии, чтобы я хотя бы задницу от кресла оторвал? И пожалуйста, не говори мне о Наполеоне. Это было очень давно. А с тех пор вы только и делаете, что поддерживаете наших врагов…

— Прямой вопрос заслуживает прямого ответа, — кивнул я.

— Будешь еще? — снова взялся за бутылку принц.

— Подожди, дядя, — сделал останавливающий жест и потянулся к прихваченному с собой портфелю, в котором помимо всего прочего лежала бутылка коньяка. — Это был подарок, но полагаю, он гораздо лучше подходит для серьезного разговора.

— Гут, — одобрительно буркнул пруссак.

Теперь в качестве разливающего пришлось выступить вашему покорному слуге, после чего мы чокнулись и дружно выпили.

— Ты прав. Между Россией и Пруссией есть разногласия. И мне не все нравится в нашей внешней политике, но, как верноподданный, не могу ее осуждать.

— Да-да, порядок и дисциплина превыше всего!

— Но давай посмотрим на дело с другой стороны. Англичане и французы вам разве друзья?

— Нет! — решительно рявкнул пруссак. — Они свиньи!

— А враг твоего врага?

— А ты довольно ловкий политик, несмотря на столь юный возраст, — снова захрюкал от смеха принц. — Но не думай, что так легко проведешь людей в Берлине. Им потребуется нечто большее, нежели красивые слова…

— Плевать на этих чинуш. Пусть договариваются между собой. Мы же поговорим как моряки.

— Слушаю тебя.

— Дядя, скажи, чего больше всего не хватает флоту Пруссии?

— Даже не знаю… всего! Кораблей, портов, доков…

— Чушь! Все это можно построить или купить, но эти траты будут бесполезными, поскольку у вас нет главного. Моряков!

— Что ты предлагаешь? — насупился принц, хорошо понимавший справедливость моих слов.

— Дайте нам то, что мы просим, но не только. Пошлите своих офицеров на наш флот. Пусть они учатся воевать на море вместе с нами. Раньше мы вместе дрались с Бонапартом, теперь справимся и с его племянником.

— Это разумно, — задумался Адальберт. — Но вы будете обороняться в своих шхерах и крепостях. Это не даст морской практики…

— А что, если мы выкупим или возьмем в аренду «Барбароссу» и пошлем ее в крейсерство?

— Под каким флагом? Если англичане решились воевать, то первое, что они сделают по весне, это перекроют Датские проливы!

— Зунды можно пройти под любым, а уж там…

— Ты все-таки хочешь наши корабли! — торжествующим тоном заметил пруссак.

— Немножко, — не стал разубеждать его.

— Знаешь, — неожиданно признался принц, — этот фрегат тебе не получить. Ни король, ни министры не позволят вступить в войну нашему флагману, какой бы флаг он ни поднял. Да и если честно, у него не все в порядке с машиной…

— Разве ее нельзя починить?

— Не перебивай. Я все-таки старше тебя, нахальный мальчишка. Есть еще один корабль. «Ганза». То есть, их много, но этот — лучший! Его продали двум купцам из Бремена, владельцам полумертвой «Океанской Пароходной Компании», но теперь пароход стоит в доке Бремерхафена. Если поторопишься, сможешь его зафрахтовать или купить.

— Но…

— Если дело сладится, я лично распоряжусь вернуть на него вооружение и подберу лучших офицеров. Конечно, их будет недостаточно, и тебе придется прислать какое-то количество своих людей. Бремен — вольный город, и под его флагом корабль сможет выбраться в Северное море.

— Да, пожалуй, это возможно.

— Вот и мне так кажется. Что же касается прочих твоих просьб… Ладно. Так и быть, замолвлю за тебя словечко перед важными людьми. Обещать ничего не могу, но, по крайней мере, тебя выслушают, а не пошлют куда подальше!

— Ты думаешь, что в Пруссии найдется сумасброд, рискнувший послать племянника короля?

— Пока у власти этот размазня Фридрих-Вильгельм, — махнул рукой изрядно захмелевший принц, — ожидать можно чего угодно. Вот когда придет черед кузена Вилли…

Дойдя до этих слов, Адальберт как будто спохватился и замолчал. Сколько бы я ему ни подливал, он так больше и не решился на политические заявления. Впрочем, и так было понятно, что военные недовольны своим королем и ждут, не дождутся, когда его сменит будущий император Вильгельм.

А пока любезный дядюшка