— Обалдеть! — с восхищением произнес Эмир, глядя на это великолепие. — Нам туда, командир?

Сван важно кивнул.

— Это скважина, — исключил я всякую возможность недоразумения. — И насосная. Недалеко отсюда сады раньше были. Дачные участки. Вот туда воду и качали.

— Сады — это хорошо, — улыбнулся Душам, подмигнув брату. — У нас тоже дома есть сад.

— Яблочек захотелось? — с подковыркой спросил я. — А не рановато ли? Весна как-никак.

— Кончай базар! — скомандовал Сван. — Душам, Край, в разведку. Пешком. Вопросы? Нет вопросов. Приступить!

Армейское прошлое дало о себе знать. Стоило майору как следует рявкнуть, меня, серьезного мужчину, заклинило на уровне подсознания: я вскочил с «ямахи» и кинулся исполнять приказ. Душан пошел за мной. Шагая по кабаньей тропе, я проклинал сержантов, которые вбили в меня это рабское послушание. Рефлекс, чтоб его!

Ну почему я? Я и так всю дорогу ехал первым. Пусть кто-нибудь другой поработает отмычкой! Я не хотел идти к насосной. Я боялся туда идти. И поэтому прозевал растяжку.

— Стой! — прошипел черногорец. — Не шевелись!

Я послушно застыл, где был. Что-то такое прозвучало в голосе убийцы полицейских, отчего я сразу понял: не надо с ним спорить, надо сделать, как он велит.

Черногорец громко дышал в шаге позади меня.

Тропа извивалась змеей — кабаны презирали прямые линии. Чтобы не петлять, я решил срезать через камыши. Единственный переносной детектор аномалий, выданный мне Сваном, молчал как рыба. Вот поэтому я и расслабился. А надо было внимательней смотреть под ноги. Сколько раз я внушал эту прописную истину молодым дезертирам и беглым ворам, пополнявшим мой отряд после естественной убыли? Да уж не единожды. И сам так глупо попал в ловушку!

— Что там? — спросил я, опасаясь смотреть вниз. — Растяжка?

— Да.

— Вот черт!

Я так и знал, что ничего хорошего от Кажана ждать нельзя.

Зато Сван уверял, что в схроне мы переоденемся в крутые костюмчики типа «СЕВА», которые с противо-пульной защитой и парой встроенных контейнеров. Мол, скоро, парни, вы навешаете на себя кучу малу стволов и полезных вещей, помогающих бродягам выжить в Зоне. Кажан, с пафосом вещал отставной грушник, воин отличный, и у нас с ним общий интерес, он приготовил нам самое лучшее!

Ага, как же. Держи карман шире.

— Растяжка, — просипел Душан. — Проволока медная тянется от…

— Заткнись, — оборвал я черногорца.

Воображение и без подсказок рисовало мрачную картину. Я прекрасно знал, что такое мина ПОМЗ-2М. Забавная игрушка — она тебе и осколочная, и кругового поражения. Чугун на колышках.

Скосив глаза, я увидел, что моя правая брючина лежит на проволоке, слегка надавив на нее. А низ брючины давно уже превратился в бахрому, на которой повисли несколько прошлогодних «медалей» репейника. И вся эта сложная конструкция зацепилась за проволоку.

— Эй, вы чего там стали?! — услышал я окрик Свана.

Все людские беды оттого, что одни ослы отдают ослиные приказы, а другие ослы с ослиным рвением спешат их выполнить. Вслух, конечно, я ничего не сказал. Я дышать старался через раз, чтобы случайно не вырвать боевую чеку. Ведь так просто сделать неосторожное движение. Раз! — и проволока натягивается, чека выдергивается из взрывателя, тут же ударник накалывает запал — и трах-тарарах, похороните меня под плинтусом. Или сначала добейте, а потом уже похороните, ибо не факт, что веером осколков меня сразу отправит к праотцам, а не оторвет, к примеру, ногу или не продырявит живот.

Я четко помню пункт из методички по инженерной подготовке: «Снимать и обезвреживать мину ПОМЗ-2М со взрывателем МУВ-2 запрещается».

В общем, как хочешь, Макс Край, так и выпутывайся.

— Ты еще здесь? — На лбу у меня выступила испарина. — Топай назад.

— А ты?

Этого вопроса я не ожидал услышать.

Я? Какое дело маньяку, на совести которого десятки трупов, до беглого зэка? Я ж ему не брат, не сват и даже не друг. В школу мы вместе не ходили, красоток не тискали в студенческой общаге. Вместе мы только воровали и убивали. И какая разница, что брали у воров и убивали убийц?…

Похоже, я сказал все это вслух.

— Маньяк?… — послышалось сзади. — Конечно, маньяк. И брат мой тоже. Оба мы маньяки…

— Ну а кто? — Только откровений преступника, объявленного в розыск Интерполом, мне сейчас и не хватало.

— Понимаешь, Край… — задумчиво сказал Душан и замолчал.

— Понимаю. Сам ментов не люблю.

— Ей было всего четырнадцать. Красивая. И веселая. И училась хорошо. Все ее любили, сестренку нашу. А они…

Я напрягся. Я вовсе не хотел все это слушать. Мне не нужны чужие драмы.

— Пьяные ехали. А она после тренировки домой шла. Она в волейбол играла по вторникам… А у них у шефа день рождения, в участке отмечали. Весь участок.

Их за водкой послали, не хватило, вот они пару ящиков и везли…

Я стиснул зубы так, что свело скулы.

— Сбили ее. С управлением не справились. На тротуар выскочили. Она еще жива была, ее бы в больницу… Но они сунули ее в багажник… В участке шестьдесят человек числилось, все на празднике гуляли. Водку жрали, закусывали, а она тем временем умирала в патрульной машине!

Я закрыл глаза.

— Вот я и брат… мы их всех… Кто-то уехать из города пытался, скрыться от нас. В горах даже прятались. Но мы их всех… Всех! Мы же маньяки…

Я облизнул губы:

— Топай назад, Душан.

— А ты? — опять спросил черногорец.

— А что я? Уж как-нибудь… Вдвоем-то зачем?

— Прощай тогда.

И я остался один.

Сван больше не кричал. Со стороны бетонки не раздавалось ни звука, хотя Душану пора было вернуться к своим и рассказать, в чем причина задержки. Выпейте, мужчины, за упокой Макса Края. А для развлечения сделайте ставки на то, сколько я продержусь. И не злись, Сван, не надо. Я знаю, ты считаешь, что из-за меня ходишь в натовской униформе, вместо того чтобы щеголять в комбинезоне, сшитом в секретном НИИ в Киеве. И отчасти это верно.

Наконец я услышал приговор:

— Край, мы уезжаем. К схрону не пройти, все вокруг заминировано. Если выберешься, догоняй нас. Мотоцикл оставляем. У тебя полтора часа до ввода личного кода. Так что поторопись.

Майор дал мне шанс. А ведь мог и выстрелить в затылок, чтоб не мучился. Оптика СВД позволяла аккуратно снести мне голову.

Взревели движки мотоциклов. Каратели отправились дальше, и меня с ними не было.

Меж тем солнце поднялось выше, припекая, будто в июле. В полусогнутом положении нога, которой я зацепил растяжку, быстро затекла.