Чувствительная к настроению общественности «Лондон кроникл» посвятила в рождественский праздник наболевшему вопросу всю передовицу. Ее темой стала лондонская полиция. «Обстоятельства недавних убийств настоятельно требуют серьезного пересмотра системы, – писала газета. – Сторожей и констеблей нельзя винить как таковых. Они – жертвы системы, абсурдно несоответствующей требованиям большого города, где существуют все виды и типы человеческого порока и где зло предстает в самых разных формах и обличиях… Где даже преимущества развитого, цивилизованного общества способствуют разжиганию страстей. Где обитают существа, кому неизвестна мораль и кто никогда не знал Бога, кто не боится предстать перед вечностью, кто был воспитан по законам Каина, совершившего первое в мире убийство, и кто готов поднять на любого руку». Автор вспоминает: в 1792 году, когда были организованы полицейские суды с их мизерным штатом полицейских, «уже высказывались опасения, что полиция является вполне инквизиторским и вмешивающимся в личные дела органом, и расширение ее полномочий невозможно без ущемления свободы индивидуума». Теперь следовало идти на риск, и неотложно. «Дано ли человеку спокойно отходить по вечерам ко сну или в постели его будут мучить видения ночных убийц и кровавые образы?»

Многие лондонцы задавали подобные вопросы и давали на них вполне практичные ответы. Если их не способны защитить ни правительство, ни полицейские суды, придется защищаться самим. Общество успело проникнуться страхом, вызванным убийством Уильямсонов, и мужчины принялись вооружаться: шпагами, пистолетами, абордажными саблями, всем, что попадало под руку. Это была спонтанная реакция в традиции не знавшей полиции Англии, где в трудные времена рассчитывали только на себя и не ждали ниоткуда помощи. Уже существовало около пятисот добровольных союзов для совместной защиты, моделью которым послужил тот, что был образован в Барнете в 1784 году. Нанималось несколько полицейских, которые патрулировали район, чтобы прогнать грабителей в другие места. Вот характерное объявление на дверях лондонских храмов и трактиров:

«ЖИТЕЛЯМ ЛОНГ-ЭЛЛИ И ПРИЛЕГАЮЩИХ УЛИЦ

Во времена, такие тревожные для всех мирных горожан,

когда убийца подкрадывается с яростью разбойников из тевтонских лесов,

когда недавняя свирепая, леденящая кровь резня свидетельствует о том, что среди нас скрываются монстры, невиданные даже у самых диких народов,

когда список краж, ежедневно объявляемый нашими полицейскими, становится таким бесконечным, что это бросает вызов закону,

и когда коронер говорит, что наши дома больше не наши крепости,

долг повелевает нам самим стать защитниками нашей собственности и семей.

Собрание по этому поводу состоится в таверне мистера Булла “Замок” на Лонг-Элли ровно в семь вечера. Будем обсуждать необходимые меры защиты, и, чтобы претворить их в жизнь, убедительная просьба всем жителям присутствовать.

24 декабря 1811 г.»

Утром на Рождество жители Шэдуэлла тоже сошлись на собрание. В резолюции они поблагодарили приходские власти за своевременно назначенное вознаграждение за информацию о тех, кто совершил недавние ужасные убийства на Нью-Грейвел-лейн. Но при этом отметили, что ночные сторожа совершенно не справляются со своей задачей, и учредили патруль из тридцати шести крепких мужчин с хорошей репутацией, разделив его на две команды по восемнадцать человек. Их собирались вооружить пистолетами и саблями и платить по двенадцать шиллингов в неделю. Всех, кто не явился на собрание, обязали предстать перед магистратами. Команды должны были дежурить каждую ночь, меняя друг друга в полночь. Заниматься вооружением патрульных доверили Джорджу Фоксу – человеку, который жил напротив «Королевского герба» и помогал Андерсону взломать дверь таверны после того, как поднялась тревога. Фокс был местным силачом и пользовался уважением в округе. Он был управляющим всеобщего медицинского центра на Нью-Грейвел-лейн – благотворительной организации, обеспечивающей бедняков в бесплатных амбулаториях и на дому советами и лекарствами, а также «приносящей большую пользу предоставлением им прохладительных, теплых и паровых ванн». Центр многое делал для облегчения страданий обездоленных. И неудивительно, что Фоксу выпало сыграть ведущую роль в защите сообщества.

Однако и магистраты не бездельничали в праздник Рождества. Утром член городского совета Вуд посетил Кэппера и, по словам «Лондон кроникл», передал информацию чрезвычайной важности. В тот же день после полудня они вдвоем принесли в Ньюгейтскую тюрьму зловещий пакет. В пакете находились молот и стамеска, найденные в доме Уильямсонов. Они вторично допросили мистера Вермилло по поводу этих инструментов. Там уже находилась его жена, пришедшая в рождественский праздник утешить сидящего за решеткой мужа. Оба, как отмечала на следующий день «Таймс»:

«…были тщательно допрошены, в результате чего удалось получить улику, которая может связать место преступления и преступников. Миссис Вермилло, которую во вторник настолько потряс вид молота, что она не могла разумно давать показания, на сей раз свободно отвечала достойному олдермену и с уверенностью опознала окровавленный инструмент. Оказалось, что подозреваемый задержанный был известен не только как Уильямс, но и под другим именем. Выяснилось, он был не шотландцем, за которого выдавал себя магистратам в Шэдуэлле, а урожденным ирландцем. Также открылись другие детали, однако здравый смысл не позволяет разглашать их широкой публике, пока подозреваемого снова не допросят в полицейском суде Шэдуэлла. Вчера члены городского совета олдермен Вуд и олдермен Аткинс прибыли в Шэдуэлл и два или три часа занимались вместе с магистратами этим вопросом».

Интересно, как во время встречи с олдерменами изменилась позиция миссис Вермилло. Она провела утро с мужем, и вряд ли они говорили о чем-нибудь другом, кроме убийств. Вероятно, он внушил жене, в чем заключается их интерес. Выбитые на молоте инициалы и показания Уильяма Райса явно доказывали, что орудие убийства взято из сундучка Питерсона. Продолжать вилять значило рисковать навести на себя подозрение. Кроме того, за информацию обещали немалую награду, и Вермилло не видел причин, почему хотя бы часть этой суммы не досталась ему. Не стоило слишком активничать и навязываться со своими сведениями, но и отрицать то, что очевидно всем, значило восстановить против себя магистратов и лишиться возможности получить деньги. Под влиянием мужа миссис Вермилло победила отвращение, которое вызывал в ней молот, и опознала инструмент.

Репортер «Таймс» в основном интересовался молотом, а корреспондент «Лондон кроникл» обратил внимание и на стамеску:

«Встреча проходила без присутствия посторонних и продолжалась до четырех вечера. Мистер Вермилло давал показания по поводу инструмента, который носит название столярной стамески и который находился в сундучке для инструментов, оставленном на хранение в его доме. Напомним читателям, что эта стамеска примерно двух футов в длину была найдена подле тела миссис Уильямсон (sic) и была той самой, которую мистер В., как он показал под присягой, хорошо знал. Вермилло также поделился информацией о другом человеке, который, как он полагает, замешан в недавних безжалостных убийствах.