— И то верно. — Ромка снова задумчиво на меня посмотрел. — А ты не спросил, куда ехать?

— Ты совсем больной, что ль?

— А чего такого? Перезвони и спроси! — Было не совсем понятно, шутит Роман или говорит серьёзно.

— Ну-ну, и как это будет выглядеть? Типа, извини, дорогая, я забыл дорогу домой, не напомнишь, как проехать?

Мы оба задумались.

— Да, бред получается.

Я снова молча вышел из кухни и прошёл по соседним комнатам. Везде было убрано и достаточно пусто. Именно так и должна выглядеть квартира педантичного холостяка. Вернее сказать, такой я её себе представлял. Без лишних вещей и ненужных безделушек. Строго и аккуратно.

— Лёха! — позвал меня Роман. — А давай я позвоню ей, а?

Я вошёл обратно в кухню.

— И чего ты ей скажешь?

— Ну, скажу, что хочу к вам приехать и что забыл адрес. Типа, подскажи, как проехать. Что-нибудь придумаю.

— Ха! — завелся я. — А если ты к нам сто раз приезжал? А тут вдруг забыл адрес… Фигня какая-то получается.

— Лёш, во-первых, я вообще не знаю, кто такая Ольга и почему она твоя жена, о которой я первый раз слышу! Во-вторых, я до сих пор не понимаю, в чём прикол твоего поведения и что за бред ты несешь?! А в-третьих…

— То есть ты мне не веришь? — перебил я Ромку.

— А чему верить-то? Рассказам про детей и некую жену Анну? Про твои отношения с Рожкиной? Чему верить-то? — Было заметно, что Ромка уже не шутит.

— Я понял, Ром, спасибо.

— За что спасибо-то? — ещё более возбуждённо спросил он.

— За всё спасибо! Спасибо, что ржёшь надо мной и считаешь меня долбанутым идиотом!

— Я так не считаю! Просто прикинь ситуацию: ты врываешься ко мне в квартиру, да ещё и приезжаешь на «Кайене», рассказываешь какие-то истории про детей и жён, свадьбу и прочую чепуху… Потом показываешь свидетельство о браке с неизвестной даже тебе самому Ольгой, убеждаешь меня, что в твоей квартире не твои вещи… Ты шизофреник, Лёша, шизойд! Без вариантов!

— Ром, тебя до метро подвезти или сам дойдёшь?

Он пристально смотрел мне в глаза. В его взгляде читалось недоумение и разочарование. Пожалуй, впервые в жизни я видел в глазах лучшего друга непонимание и упрёк. И даже можно сказать — лёгкую обиду.

— Я сам дойду, не утруждайся, — проронил он и вышел в коридор.

Я слышал, как он надевал ботинки, как звенел связкой ключей, проверяя их в кармане, как он хлопнул дверью и удалился по площадке в сторону лифта. В квартире воцарилась звенящая тишина и угнетающий покой. Часы на стене продолжали монотонно отстукивать секунды, периодически слышался звук работающего холодильника. Время от времени откуда-то издалека, с улицы, доносились гудки проезжавших мимо дома автомобилей.

Выждав несколько минут в раздумьях ни о чем, я прошёлся по кухне вперед, до окна, затем обратно, к углу, открыл холодильник, тут же закрыл его, снова сделал пару шагов в сторону окна, выглянул на улицу, словно в поиске чего-то, затем прошёл обратно к табуретке, сел и взял в руки телефон.

Оля. Восемь девятьсот двадцать шесть… Абсолютно неизвестный мне номер. Совершенно точно, раньше в моём телефоне его не было.

— Алло. — Всё тот же нежный женский голос ответил с каким-то особенным трепетом.

— Да, привет, это снова я, — чуть дрожащим от волнения голосом отозвался я.

— Я рада тебя слышать. Всё нормально? — Пожалуй, голос Ольги был самым приятным женским голосом из всех, которые мне довелось услышать за последние годы. Даже Анна, моя любимая жена Анна никогда не разговаривала со мной так трепетно и искренне уважительно, как Ольга. Почему-то именно сейчас в голове всплыло воспоминание о великолепном теле оставшейся лишь в памяти Алине, её худой фигуре и маленькой груди, вульгарном тоне и так необычно возбуждающей наглости рано повзрослевшей малолетки.

— Да, всё отлично. Просто хотел тебя услышать, — неожиданно для самого себя ответил я и замолчал.

— Здорово! Приезжай скорее, я очень жду. Во сколько будешь?

— Пока не знаю. Дел много. Да и пробки. Из центра не выберешься.

— Не торопись, дорогой, работай. Я лишь хотела понять, готовить мне ужин или ты сытый приедешь?

— А что ты хотела приготовить?

— Думала, рис сварить с овощами, как ты любишь. Если есть другие пожелания — говори, я ещё в магазин не ездила.

— Рис с овощами — отличный вариант! — подтвердил я, хотя никогда прежде не любил овощи, предпочитая их максимум в качестве гарнира к мясу.

— Отлично. Тогда постарайся не очень поздно, хорошо?

— Да, хорошо. Я могу выехать к тебе в ближайшее время. Давай я заеду в магазин, а?

— Я не против, — бодро ответила Оля. — Тогда заскочи в «Глобус», пожалуйста, возьми хлеба и горошек, желательно «Бондюэль», хорошо?

— Да, конечно. А в какой «Глобус» лучше ехать? — Я прекрасно понимал, что речь идёт о магазине «Глобус Гурмэ», но о каком именно — было не ясно.

— Как обычно. В наш. В Барвихе.

— В Барвихе? — переспросил я. — А до скольки он работает?

— Лёш, он круглосуточный, — ответила Ольга. — Позвони мне, как будешь там, может, я ещё чего вспомню.

— Конечно, — пообещал я, — позвоню.

— Отлично! Жду тебя дома, дорогой.

— Оль! — выкрикнул я в трубку, словно забыл что-то сказать. — А какой у нас точный адрес?

— Адрес? — Она явно задумалась, не ожидая такого вопроса. — Барвиха, 165. Ты забыл, что ли?

— Ромка спрашивал, а я что-то засомневался в номере дома. Спасибо. Скоро буду.

Глава 15

Я вышел во двор и сел в машину. Не поехать к Ольге я не мог. И дело было даже не в том, что её голос вызывал во мне какие-то особенно трепетные чувства, а в том, что мне стало нравится происходящее вокруг. Щекочущее нервы ощущение нового и неизвестного толкало вперёд, к новым открытиям. Компьютерная игра, сон, фантазии возбужденного мозга — что бы это ни было, оно нравилось мне всё больше и больше! Непредсказуемость следующего шага, скандальность возникающей ситуации, возбуждающее чувство многообразия толкало на новые открытия и побуждало к новым свершениям. Абсурдность происходящего вперемешку с тоской по ускользающей всё дальше и дальше Анне создавала неизведанную раньше смесь страха и удовольствия. Я боялся, что втянусь в эту игру, но вместе с тем опасался приближения её финала.

Иногда мне и вправду казалось, что я сошёл с ума, что в моём больном мозгу перемешались действительность и фантазия, что я никогда впредь не вернусь к реальности и не смогу избавиться от навязчивой игры воображения. Я искренне не