вам, пока вы еще не завладели ею, — спокойно отвечал Голтспер. — А вам, должно быть, и впрямь не терпится заполучить этот трофей! — насмешливо продолжал он. — Ведь надо же возместить чем-то рыцарские шпоры, оставленные вами у Ньюбернского брода.

Ньюбернский брод… Одно напоминание о нем приводило в бешенство Скэрти. Он был в рядах той пятитысячной конницы, которая под командованием Конуэя позорно бежала из-под Тийна и посеяла такую панику в английской армии, что она ринулась вслед за нею сломя голову и отступала, не останавливаясь, до самых отдаленных графств Йоркшира. В тот раз на постоялом дворе Голтспер уже напоминал ему об этом позорном бегстве, но сейчас, когда он осмелился бросить ему это напоминание вторично, перед всей этой громадной толпой соотечественников, перед его собственными подчиненными — ибо многие из солдат уже успели проникнуть на площадку, — а главное, перед этой изысканной светской публикой, стоявшей под навесом на валу, — это было такое неслыханное оскорбление, какому еще никогда не приходилось подвергаться Скэрти.

Лицо его потемнело, словно вся кровь бросилась ему в голову.

— Подлый болтун! — прошипел он, стиснув посиневшие губы. — Скоро я заставлю замолкнуть твой лживый язык! Щит капитана Скэрти не запятнан ничем, кроме крови его врагов и врагов его короля! Скоро он обагрится и твоей кровью!

— Начнем! — вскричал Голтспер, потрясая шпагой. — Я здесь не для того, чтобы состязаться в краснобайстве! В этом искусстве достойный королевский слуга Скэрти, несомненно, превосходит меня. Поговорим на шпагах! Вы готовы, сэр?

— Нет! — отвечал Скэрти.

— Нет? — с удивлением переспросил его противник. — Как это надо…

— Капитан Скэрти — кирасир. Он не дерется пешим.

— Вам сделан вызов, капитан, — поддержал Стаббс. — Вам и принадлежит право выбора.

— Мы будем драться на конях.

— Приношу вам свою благодарность, джентльмены! — очень довольный, отвечал Голтспер. — Я не надеялся, что вы пойдете навстречу моим желаниям. Итак, с вашего любезного разрешения, деремся на конях!

— Коня! — крикнул Скэрти стоявшему невдалеке кирасиру. — Живо! Ведите его сюда и гоните весь этот сброд!

Это приказание оказалось излишним. Как только в толпе стало известно, что поединок состоится на конях, народ бросился врассыпную с площадки к откосам вала. Все старались забраться повыше, чтобы насладиться этим необычайным зрелищем, которое даже и в те рыцарские времена можно было увидеть не так часто.

Глава XIX

ВСТУПЛЕНИЕ

С вершины вала, где стояла избранная публика, за всеми этими приготовлениями к поединку следили с не меньшим интересом, но отношение к нему было далеко не одинаковое.

— Вот это замечательно! — воскликнула Дороти Дэйрелл, когда шпага Голтспера скрестилась со шпагой капитана. — Куда лучше, чем народные пляски! Вот это как раз то, что я люблю! Неожиданная интермедия! Сверх программы! Неужели мы увидим настоящий поединок?!

Лора Лавлейс невольно вздрогнула, услышав эти слова.

— Ах, Дороти Дэйрелл, как вы можете этим шутить! — сказала она, оборачиваясь к ней и глядя на нее укоризненно. — Вы же не хотите этого всерьез? Это так страшно!

— Вот этого-то я и хочу, крошка Лавлейс! Я вовсе и не думала шутить. Уверяю вас, я говорю совершенно серьезно.

— Неужели вы можете хотеть, чтобы пролилась кровь?

— А почему бы и нет? Не все ли мне равно, лишь бы это была не моя собственная кровь или кровь кого-нибудь из моих друзей! Ха-ха-ха! Какое нам с вами дело до них обоих? Я их не знаю — ни того, ни другого. Если они поссорились друг с другом, пусть дерутся. Пусть хоть убьют друг друга! Мне-то что!

«Бесчувственное существо!» — подумала Лора и отвернулась, не ответив ни слова.

Марион Уэд слышала этот разговор, но она была так поглощена тем, что происходило внизу, на площадке, что не обратила внимания на бессердечные слова Дороти. Она сейчас забыла даже о своих ревнивых подозрениях, и только мучительное чувство страха за любимого человека заставляло сжиматься ее сердце.

— Боже мой! — шептала она, прижимая к груди судорожно сплетенные руки. А что, если его убьют? Уолтер! Милый Уолтер! — чуть ли не со слезами на глазах обратилась она к брату. — Пойди, останови их! Скажи ему… скажи им, что они не должны драться… Ведь ты не допустишь этого, папа, ты можешь остановить их!

— Может быть, я и не смогу остановить их, — сказал Уолтер, поспешно покидая кружок знакомых кавалеров и дам, — но я пойду туда… Ты не возражаешь, отец? Мистер Голтспер там один, и, быть может, ему понадобится друг.

— Иди, сын мой! — отвечал сэр Мармадьюк, горячо одобряя благородный порыв своего сына. — Кто бы он ни был, это наш гость, и он взял тебя под свою защиту в дороге. Если они решили драться, позаботься, чтобы у него были равные условия с его противником. Это должен быть честный поединок.

— Не беспокойся, отец! — крикнул Уолтер, сбегая с вала. — А если только этот пьяный корнет попробует вмешаться, — пробормотал он, — я сумею с ним поговорить, и это будет совсем не такой разговор, как вчера!

С твердым намерением привести в исполнение эту угрозу бывший паж пробирался сквозь толпу, и за ним следовали еще несколько человек, которые быть может, совсем из других побуждений — стремились попасть на место поединка.

— Полно, вам не к лицу такая чувствительность, дорогая Марион! многозначительно понизив голос, промолвила Дороти. — Чего нам беспокоиться? Не из-за вас же они собираются драться! Этот изящный кавалер, из-за которого здесь все, кажется, сходят с ума, вступился не за вас? Если уж кто и мог бы беспокоиться о нем, так, по-моему, это красотка Марианна, она же Бет Дэнси. И в самом деле, она, кажется, очень интересуется им. Вы посмотрите только, что она вытворяет, эта скромница! Честное слово, она сейчас бросится к нему на шею и задушит его в своих объятиях!

Марион словно полоснуло ножом, когда она услышала эти слова. Она мгновенно повернулась и устремила взгляд на море голов, волновавшееся внизу, вокруг двух противников, которые рвались схватиться друг с другом в смертельной битве. На площадке уже толпилось много кирасиров, и их стальные доспехи, сверкая на солнце, резко выделялись среди скромной одежды поселян.

Но Марион не замечала их; взгляд ее был прикован к небольшой группе людей, стоявших на лужайке. Там были Скэрти со своим корнетом, Генри Голтспер, Маленький Джон, монах и среди них красотка Марианна.

Что ей здесь надо, среди мужчин?

Вот она бросилась к Голтсперу и стала между ним и его противником; она протягивает к нему руки, кладет ему руку на плечо! Она словно умоляет его о чем-то… Может быть, она умоляет его отказаться