Виктория недоуменно вскинула брови.

— Это я уже слышала.

Он улыбнулся, но как-то очень странно, и трудно было понять, улыбка это или нет.

— А все потому, что я полюбил тебя, — сказал он. И, прежде чем она успела понять, были ли сказаны на самом деле или же ей всего лишь почудились эти тихие слова, он отвернулся, нажал на газ, и джип помчался вниз по узкой извилистой дороге, ведущей к пристани.

Ни один из них не обронил ни слова, пока катер направлялся в открытое море. Да и что можно сказать, думала Виктория, когда мужчина, в которого ты влюблена, признался только что тебе в любви? Легко было сердиться на него, когда она считала, что он разыгрывает перед ней роль Господа Бога, но, услышав от него признание в любви, увидев, как он смотрел на нее с этой трогательной беззащитностью, неожиданно мелькнувшей в его глазах, она переменилась.

Однако по мере того как земля все дальше и дальше отдалялась, ею снова овладели сомнения. Признание Рорка ничего не меняло; ей все равно надо уезжать. Сейчас это было даже более необходимо, чем прежде.

— Тория?

Она подняла голову. Рорк стоял за штурвалом и смотрел на нее. Но за темными стеклами очков она не могла различить выражение его глаз.

— Там в каюте, в шкафу, есть кое-какая одежда. Мои потрепанные шорты и, кажется, майки. — Он улыбнулся. — Это, конечно, не самые элегантные вещи, но в них все-таки будет удобнее, чем в той одежде, что сейчас на тебе.

Виктория облизнула пересохшие губы.

— Я думаю, нам следует вернуться, — сказала она спокойно.

Рорк отрицательно покачал головой.

— Нет, пока мы не поговорили.

— Рорк…

— Для этого я и увез тебя. — Он кивнул в сторону темной линии на горизонте. — Там впереди островок. Он необитаем, на него почти никто не заглядывает, там мы и поговорим, а пока пойди и переоденься. К тому времени, как ты будешь готова, мы пристанем к берегу.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Какой в этом смысл? Она была на его катере в открытом море, и он вернется обратно лишь тогда, когда сочтет нужным. Вздохнув, Виктория поднялась и отправилась в каюту.

Она выбрала, что могла, из той одежды, которую нашла в шкафу, но чувствовала, что выглядит по-дурацки, когда возвращалась обратно на палубу. Его шорты вполне подходили ей в бедрах, но были широки в талии, а самая маленькая майка, которую там удалось найти, была ей почти до колен. Насчет обуви она не беспокоилась — просто не стала ничего надевать.

Она вышла на палубу и остановилась у выхода из каюты. Они стояли на якоре в крошечной бухте, окруженной с трех сторон каменистым берегом, поросшим темно-зелеными пальмами. Рорк улыбнулся, когда поднял глаза и увидел ее. Она тоже смущенно улыбнулась, запустив пальцы в свои спутанные ветром волосы и откинув их с лица.

— Ты был прав насчет того, что эта экипировка удобнее, — сказала Виктория, неожиданно перейдя с ним на «ты». — Но для показа мод она не годится.

— Ты выглядишь очаровательно и одета в самый раз для острова Дельфинов.

Пока она была в каюте, он тоже переоделся в старенькие шорты, такие же выгоревшие и непрезентабельные, как и у нее, и снял рубашку. Его золотистое от загара тело с выпуклыми, точно отлитыми из бронзы мускулами было изумительно. Тонкая струйка пота спускалась от впадинки на горле к темным шелковистым волосам, которые кудрявились на его груди. И вдруг она ощутила неодолимое желание оказаться в его объятьях, прижаться губами к его шее, ощутить жар и солоноватый вкус его кожи…

— В чем дело, Тория?

Она покачала головой.

— Ничего. Я просто… Я хочу вернуться, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

Он сделал несколько шагов к ней, остановившись так близко, что можно было дотронуться рукой. Она даже чувствовала тепло, исходящее от его тела.

— Тория. — Он коснулся ее волос, и она медленно повернулась к нему. Он снял свои солнцезащитные очки. Теперь она могла видеть его глаза, и от того, как они смотрели, у нее перехватило дыхание. — Почему ты никогда не спрашивала об Александре?

Она проглотила комок в горле.

— О ком?

— О моей жене. — Он скривил губы. — Моей бывшей жене. Ты расспрашивала о ней Констанцию, но не меня.

— Мне просто казалось, что это не мое дело.

— Ты решила, что достаточно знаешь о ней и наших с ней отношениях?

Виктория вспомнила, что сама сказала ему не так давно об этом, и краска залила ее лицо.

— Я не имела права так говорить, — сказала она быстро. — Мне казалось, что я понимаю, но…

Рорк снова коснулся ее волос, пробежавшись пальцами по спутанным шелковистым кудрям.

— Казалось, что понимаешь?.. — Его голос стал слегка хрипловатым. — Занятно. А я-то думал, что ты не слишком много понимаешь в страстях.

— Это так. — Она облизнула пересохшие губы. — Я имею в виду, что я никогда не чувствовала… я никогда по-настоящему не хотела… — Она шумно выдохнула. — Ты многого не знаешь обо мне, — сказала она упавшим голосом.

Его руки легли ей на плечи.

— Но я хотел бы знать.

— Рорк… — Ее сердце учащенно стучало в груди. — Рорк, пожалуйста. Я… я польщена тем, что ты сказал, но…

Он хрипло рассмеялся.

— Не хочу слышать, что ты польщена, — сказал он, склоняясь к ней и целуя в висок. — Я хочу услышать, что ты тоже любишь меня.

Она закрыла глаза, когда он поцеловал ее в щеку.

— Не делай этого. Не надо.

— Почему? Тебе не нравится, когда я дотрагиваюсь до тебя. Тория?

Она вздрогнула, когда его рука коснулась ее шеи и пальцы мягко легли на трепещущий пульс. О нет! Он не имел никакого права так поступать с ней, черт побери. Они собирались лишь поговорить, поэтому и приехали сюда.

Она отпрянула, когда его рука скользнула под ее просторную майку.

— Нет, — сказала она, — пожалуйста, не надо. Ты сказал… что хочешь поговорить со мной.

— Я и разговариваю, — возразил Рорк. Он убрал локон с ее виска и дотронулся губами до уха. — Только вслушайся — и услышишь каждое слово.

— Рорк!.. — Виктория уперлась ладонями ему в грудь, такую широкую, такую мощную, но вместо того, чтобы оттолкнуть, вдруг потянулась к его плечу. — Рорк… — уже не проговорила, а выдохнула она.

— Да, любовь моя, — прошептал он. — Обними меня… О, Виктория. Твоя кожа горяча, как солнце. Ты как будто…

— Нет. Не… — слабо воспротивилась она, когда он коснулся ее обнаженной груди. Но в тот же миг она невольно изогнулась и прикрыла от удовольствия глаза.

— Боже, — простонал он. — Тория! Позволь мне…

Позволить ему? Да она могла остановить его не больше, чем остановить волны океана. Это было то, чего она желала сама с того самого момента, когда впервые увидела его. Он стянул с нее бесформенную майку, и она услышала его восхищенный вздох.