Кирилл вернулся ко мне, снова целуя и прошептал:

— Сколько, Настя? Сколько их было после меня? — какой же идиот. То, что он трахал всё, что шевелится, не означает, что и я так же ложилась под каждого встречного.

— Ни одного… — проговорила в его губы, и это было правдой. Он был первым и единственным. Не знаю почему, но мне казалось, что я предам предателя, если с кем-то лягу в одну постель… Дура! Он меня предал, отказался от меня, а я была ему верна.

— Моя… всегда была моей и всегда будешь… Как же мне было плохо без тебя… Что же ты наделала, Настя? Как могла от всего отказаться ради… — не договорил, опять вжался в губы.

Я сжимала его плечи с такой силой, что спокойно могла оставить в его коже свои ногти. Он сжимал мою талию, запрокидывал мою ногу на свое бедро и всё так же сжимал ее. Так сильно, что я практически слышала хруст своих костей.

Толкнула его назад, а в следующее мгновение оказалась сверху. Борьба между нами продолжалась. Я сидела на нём, громко дышала, а злость в его глазах продолжала полыхать.

Занесла руку и влепила ему звонкую пощечину, он же еще сильнее сжал руки на моих бедрах.

Повторила попытку, а слёзы покатились по моим щекам.

Как мы до такого опустились? Как разожгли такую всепоглощающую ненависть в своих душах друг к другу? Как можно было так любить, что бы сейчас так отчаянно ненавидеть? Что мы сделали со своими жизнями?

Снова ударила. Кирилл даже не дернулся, но ударила я его ощутимо. Рука уже пылала и покалывала вовсю.

Он резко подхватил меня и опрокинул на спину, навис сверху…

Укусил за шею. Да так укусил, что я увидела капельку крови на его губе…

Я снова ударила… По лицу, по плечам, руки сами сжались в кулаки и стали хаотично наносить удары, а он целовал…После каждого моего удара целовал, а я рыдала так громко, что у самой уши закладывало.

В глазах Кирилла всё ещё плескалась злость, но в них было кое-что еще…В них были слёзы…

Он сильно сжал челюсти, зубы скрипнули, а потом он резко вошел в меня. Так резко и так глубоко, что я вскрикнула от обрушившихся на меня чувств. Боль вперемешку с чувством наполненности. Желание, переплетающееся с силой его толчков. Кирилл двигался резко, глубоко, больно, но я вцепилась в его плечи не позволяя отстраняться или останавливаться.

Слёзы всё так же скатывались по вискам, а он покрывал мое лицо чередой коротких и почти нежных поцелуев. Поднялся, поднимая и меня под спину. Он сидел на кровати, а я на нём. Он замер предоставляя мне право либо продолжить, либо всё закончить.

Я снова влепила ему пощечину. Как же я зла на него! Как же я люблю его! Всё!!! Абсолютно всё, что он мне сделал, вмиг улетело. Где-то на глубине души осело вместе с болью, но оказалось на втором плане.

Сейчас есть только ОН. Тот, которому я могу простить всё. Тот, ради которого я прыгнула под машину. Тот, который всегда будет моей единственной любовью и самой большой болью в жизни. Я начала медленно двигаться, руки на моей талии спустились к бедрам, напряглись и стали помогать придерживаться темпа.

Кирилл переместил руки на мою спину, прижал меня в себе, сведя кисти в замок и с огромной силой начал насаживать меня на себя.

В какой-то миг в голове пронеслась дурная мысль, что он меня проткнет свои огромным членом. Я чувствовала его так глубоко, что от боли закатывались глаза. Но то наслаждение, дрожью проносящееся по всему телу, несравнимо ни с чем.

— Настя… — выдохнул куда-то в мои волосы.

— Не останавливайся…

Это было каким-то спусковым рычагом для него. После моих слов Кирилл резко поднялся со мной и прижал меня спиной к стене. Задвигался так сильно и быстро, что наши тела задымились. Послышался звук битого стекла. Со стены слетела картина, а с прикроватной тумбы ночник.

Я исполосовала ему всю спину, мой крик разбудил всех соседей, голос сорвался, горло першило, а воздуха было так ничтожно мало.

Кирилл резко опустил руки от моей груди на бедра и сдавил с невероятной силой.

Мы боролись… Сильно, больно, с надрывом. Наказывая друг друга, и так же прощая… или прощаясь…

— Люблю… — Кирилл вдохнул в меня это слово и нас накрыло так мощно, так громко и сильно, что открыть глаза я смогла уже лежа на полу… на Кирилле…Мы просто рухнули. Ноги отказались его слушать и мы упали вдвоем на пол.

Я не могла подняться, всё тело болело, влажные волосы неприятно дотрагивались до шеи. Она ныла. Там наверно раны. И кажется в стопе застрял осколок. Прошло минут 15, как Кирилл резко убрал свою руку с моей спины, встал и начал одеваться.

— Кирилл, я…

— Это ничего не значит! — не глядя на меня, продолжал застегивать рубашку.

— Но ты сказал…

— Тебе послышалось! — через плечо бросил мне.

— Убирайся! — я подскочила на ноги, забыв о боли. Сдернула простынь с кровати, обмотала вокруг себя и направилась к нему.

— Давай, на лестнице застегнешь. Проваливай!

Он резко развернулся, схватил меня за руку и притянул к себе. Всматривался в глаза долгим и пытливым взглядом.

— Так ведь будет всегда? Мы не простим друг друга? Не сможем забыть, ведь так? — прошептал …

Глаза запекли, ком подступил к горлу… Он жалеет… Обо всём, что было… Обо мне…

— Я бы смогла… простила бы…забыла… но ТЫ не сможешь…

Кирилл опустил голову вниз, одновременно отпуская мою руку. Отступил на шаг назад, развернулся и вышел в коридор. Через секунду я услышала стук входной двери. Рухнула на колени и зарыдала. Горько и отчаянно. Я плакала до самого рассвета. Лежала на холодном полу и всхлипывала. Сил не осталось. Это конец. Эта ночь была прощанием…

В дверь позвонили. Я на секунду замерла, а потом подорвалась и побежала открывать. У самой двери остановилась, рука замерла на ручке… Выдохнула и распахнула дверь настежь. На пороге стоял Тимур. Осмотрел меня обеспокоенно и прошел в квартиру.

— Мне казалось ты не настолько пострадала. Синяков и царапин было меньше, вроде.

Я только сейчас осознала, что стою всё ещё обвернутая простынею.

— Я сейчас, только оденусь. Иди пока на кухню.

Наспех оделась. Вернее попыталась, блузка то испорчена. В шкафу нашла футболку Тимура.

Прошла на кухню, а там уже чай на столе.

— Ты не против? Я… порвала блузку

— Нет, конечно. Пользуйся всем, что найдешь в этой квартире. Насть, что-то случилось? Твоя шея…

— Нет! Прошло время и синяки проявились, у меня так бывает. Особенности кожи. — Нагло врала я.

В этот момент глаза Тимура опустились мне под ноги и он нагнулся к полу. Поднял бусину от моей блузки, покрутил в пальцах, взглянул на меня.