Среди них – Мидиан.

Он слышал это название не меньше полудюжины раз от людей, встреченных им на жизненном пути – обычно выгоревших внутренне дотла. Когда они взывали к Мидиану, тот представлялся пристанищем, местом, куда хочется унестись. И более того: местом, где будут прощены любые совершенные грехи – реальные или воображаемые. Бун не знал происхождения этой мифологии и не так интересовался, чтобы расспрашивать. Он не нуждался в прощении или, по крайней мере, так думал. Теперь он узнал больше. Ему нужно было очиститься от многого; от мерзостей, которые укрывал разум, пока Деккер не пролил на них свет, и от которых не избавиться известными способами. Бун перешел в иной класс живых существ.

Мидиан призвал его.

Погруженный в страдания, Бун и не замечал, что белую палату с ним уже делит кто-то еще, пока не услышал хриплый голос.

– Мидиан…

Сперва он решил, что это очередной голос из прошлого, как голос Лори. Но когда тот раздался вновь, то прозвучал не над ухом, а из другого угла палаты. Бун открыл глаза, продрав левое веко, слипшееся от крови из пореза на виске, и взглянул на говорившего. Очередной раненый ночью бедолага, доставленный для лечения и предоставленный сам себе, пока не появится возможность его залатать. Он сидел в углу, самом дальнем от двери, к которой приковал свой бешеный взгляд, словно в любой миг мог войти его спаситель. Угадать его возраст или истинную внешность было практически невозможно: все скрыли грязь и запекшаяся кровь. «Должно быть, я выгляжу не лучше, а то и хуже», – подумал Бун. Он не возражал; люди и так на него таращились. И его, и этого человека в углу в нынешнем состоянии любой обходил бы за километр.

Но тогда как он – в джинсах, расцарапанных ботинках и черной футболке – был очередным пустым местом, второй определенно выделялся. Длиннополое пальто отличалось монашеской строгостью; седые волосы туго стянуты в плетеный хвост, как у лошади, и свисали до середины спины. На шее – украшения, почти невидимые за высоким воротником, а на больших пальцах рук кривились два искусственных ногтя в виде крюков, вроде бы сделанные из серебра.

Наконец снова то название, из уст второго человека.

– …Ты заберешь меня? – спросил он тихо. – Заберешь меня в Мидиан?

Его глаза ни на миг не отрывались от двери. Казалось, он никого не замечает – пока без предупреждения не повернул раненую голову и не сплюнул. На пол у ног Буна шлепнулась слюна в прожилках крови.

– Убирайся на хуй отсюда! – крикнул он. – Ты не подпускаешь их ко мне. Они не придут, пока ты здесь.

Бун слишком устал, чтобы спорить, и был слишком помятым, чтобы подняться. Он позволил человеку и дальше яриться.

– Убирайся! – повторил тот. – Они не покажутся таким, как ты. Ты что, не понимаешь?

Бун откинул голову и попытался не дать посторонней боли примешаться к его собственной.

– Блять! – воскликнул незнакомец. – Я их пропустил. Я их пропустил!

Встал и подошел к окну. Снаружи стояла непроницаемая тьма.

– Они прошли мимо, – пробормотал он внезапно хнычущим голосом. В следующий миг он уже стоял в метре от Буна, улыбаясь сквозь грязь на лице.

– Есть что-нибудь от боли? – поинтересовался он.

– Мне что-то дала медсестра, – ответил Бун. Человек снова сплюнул, но в этот раз не на Буна, а на пол.

– Бухло, черт возьми… – сказал он. – Есть выпить?

– Нет.

Ухмылка тут же улетучилась, лицо сморщилось от слез. Он отвернулся от Буна, всхлипывая и вновь затянув жалобу.

– Почему они меня не примут? Почему не приходят за мной?

– Может, придут попозже, – сказал Бун. – Когда меня не будет.

Человек повернулся обратно.

– Что ты знаешь? – спросил он.

Немногое – вот был ответ, но его Бун придержал при себе. В голове уже хватало фрагментов мифологии Мидиана, чтобы захотеть узнать больше. Разве это не место, где могли обрести дом те, у кого кончились все пристанища? И разве сам он теперь не из их числа? У него не осталось источника утешений. Ни Деккера, ни Лори, ни даже смерти. Пусть Мидиан лишь очередной талисман, ему бы хотелось услышать его историю.

– Расскажи, – попросил он.

– Я спросил, что ты знаешь, – ответил бродяга, цепляя крюком на левой руке кожу под небритым подбородком.

– Я знаю, что там забирают боль, – ответил Бун.

– И?

– Я знаю, что там никому не отказывают.

– Неправда, – последовал ответ.

– Нет?

– Если бы там никому не отказывали, думаешь, я бы прохлаждался здесь? Думаешь, он не стал бы тогда самым большим городом на земле? Конечно же там отказывают…

Блестящие от слез глаза вперились в Буна. «Понимает ли он, что я ничегошеньки не знаю?» – спросил себя Бун. Похоже, нет. Человек продолжал говорить, без страха выдать секрет. Или, если точнее, свой страх перед секретом.

– Я не иду туда, потому что могу оказаться недостойным, – сказал он. – А это так просто не прощают. Там вообще не прощают. Знаешь, что там делают с теми… кто недостоин?

Буна заинтересовали не столько обряды посвящения Мидиана, сколько уверенность человека, что это место существует. Он говорил о Мидиане не как о Шангри-Ла сумасшедших, но как о месте, которое можно найти, куда можно войти, с которым можно заключить мир.

– Ты знаешь, как туда попасть? – спросил он. Бродяга отвернулся. Буна захлестнула паника от прерванного зрительного контакта; он испугался, что мерзавец утаит полную историю.

– Мне нужно знать, – сказал Бун.

Тот снова взглянул на него.

– Я вижу, – произнес он, и в его голосе прозвучала издевка, незнакомца явно забавляло отчаяние Буна.

– К северо-западу от Атабаски, – ответил он наконец.

– Да?

– Так я слышал.

– Там пусто, – ответил Бун. – Можно скитаться вечно, если нет карты.

– Мидиан не отмечен на карте, – сказал бродяга. – Ищи к востоку от Пис-Ривера; близ Шир-Нека; к северу от Двайера.

В перечислении ориентиров не промелькнуло ни намека на сомнение. Он верил в существование Мидиана так же – а то и крепче, – как в четыре стены, которые его замкнули.

– Как тебя зовут? – спросил Бун.

Вопрос как будто поставил в тупик. Давно уже никто не заботился спрашивать его имя.

– Нарцисс, – сказал он после паузы. – А тебя?

– Аарон Бун. Никто не зовет меня Аароном. Просто Бун.

– Аарон, – сказал второй. – Откуда ты услышал о Мидиане?

– Оттуда же, откуда и ты, – сказал Бун. – Оттуда же, откуда и все. От других. От страдальцев.

– От чудовищ, – сказал Нарцисс.