Молодого офицера направили на работу в Германию. Наконецсбылась его мечта. Но его отправили не нелегалом, как виделось ему в молодости,а на рутинную работу в Дрезден, в Германскую Демократическую Республику. В нейбыли размещены советские войска, повсюду сидели советские советники. Никто и недумал скрывать, что Путин работает на советскую разведку. Он не стал нелегалом,ему поручили обычную работу под прикрытием в стране, где почти легальноработали все спецслужбы Советского Союза. Некоторые коллеги будущего президентапотом посчитали, что это была не слишком обременительная и даже несколькоунизительная работа для офицера четвертого отдела ПГУ КГБ СССР.

Конечно, он не был Джеймсом Бондом, но в условиях Дрезденаподобный героизм не мог быть принят и понят его начальством. Однако он сумелдослужиться за эти годы до подполковника, отмеченного наградами СССР и ГДР.Работавшие с ним разведчики отзывались о нем как об исключительно надежном идобросовестном офицере.

Когда в восемьдесят девятом году началась революция в ГДР иадминистративные здания начали захватывать митингующие, в Дрездене произошелчрезвычайный случай. Толпа митингующих двинулась к зданию обществасоветско-немецкой дружбы, за которое отвечал будущий президент. Рядом с ним втот момент было только два автоматчика.

Конечно, он точно знал, что за его спиной вся мощь СоветскойАрмии. Конечно, он понимал, что митингующая толпа немцев — это не обычный«бессмысленный бунт», а всего лишь вышедшие на улицы законопослушные граждане,недовольные политическим строем и запретами в собственной стране. Но в тотмомент могла произойти любая провокация. Достаточно было одного выстрела, одногокрика. Он вышел к толпе и на хорошем немецком языке начал уговаривать людейразойтись. Ему всегда было трудно выступать перед толпой, перед аудиторией.Такие люди идеальные исполнители, надежные воины, но не ораторы, способныезажечь своим темпераментом тысячные толпы людей. Однако в тот день ему удалосьостановить толпу. Он убеждал их не штурмовать здание, объяснял, что все должнопройти спокойно. Ему поверили и начали расходиться. Никто, кроме его жены, немог даже представить себе, какого физического и душевного напряжения ему стоилаэта речь.

Через несколько месяцев он вернулся в родной Ленинград. Иего снова обидели. Профессионального разведчика, имеющего многолетний стажработы, подполковника Первого Управления, отправили работать помощникомпроректора ЛГУ по международным вопросам. Для такой роли вполне мог подойтибывший завхоз посольства или какой-нибудь офицер на пенсии. Но ему поручили этуработу, и он согласился. В тот момент все офицеры, вернувшиеся из объединеннойГермании, считались не совсем надежными, так как в процессе объединения двухстран непонятная пассивность советских спецслужб и армии привела к полномупровалу всей политики СССР в Центральной Европе.

Через несколько месяцев ректор ЛГУ Станислав Алтуфьеврекомендовал своего толкового и энергичного помощника проректора своему бывшемупрофессору, ставшему председателем Ленсовета Анатолию Кобчаку.

В течение многих месяцев будущий президент был советникомпредседателя Ленсовета. Он вышел в отставку и открыто объявил о своей работе вКГБ СССР. В начале девяностых это был мужественный шаг. Правда, знающие людисразу понимают, чем отличается работа разведчика за рубежом от работыконтрразведчика, который ловит диссидентов в собственной стране. Но нарастающийхаос сказался и на всей жизни окружающих людей. Будущему президенту пришлось нераз услышать упреки в свой адрес, оскорбительные выпады, глупые подозрения.Сильно досталось и его бывшему преподавателю, ставшему его руководителем.Кобчак был типичным продуктом новой советской избирательной системы, когда наповерхности оказывались демагоги с хорошими ораторскими данными, умеющиеправильно формулировать и высказывать свое отношение к существующей проблеме.На фоне бывших партийных работников, часто мычащих и блеющих, на фоне лидерастраны, не умевшего правильно говорить и допускавшего чудовищные ляпы, на фонеминистра иностранных дел, так и не выучившего русского языка, новый лидерКобчак казался одним из самых умных и достойных людей нового времени.

Доктор юридических наук, профессор права стал одним из самыхярких депутатов. Прямая трансляция по телевизору мгновенно превратила его водного из самых популярных людей нового времени.

Он клеймил позором партократию, выступал как непримиримыйдемократ и либерал. Его громовые речи становились известны всей стране, еговыбирали во всевозможные комиссии, ему поверили миллионы людей. Никто невспомнит спустя много лет, как блестящий Кобчак издевался над партократами,выбранными от национальных округов. Его речь, полная сарказма, стала символомборьбы новых демократов с отживающей партийной номенклатурой. Спустя много летего супруга будет избрана в сенат по списку от национального округа, но это ужене будет столь существенным фактом, на который необходимо обращать внимание.

Кобчак был назначен в комиссию по расследованию трагедии вТбилиси, когда противостояние между армией и толпой людей завершилось кровавойдрамой, в которой погибли восемнадцать молодых женщин и девушек. На волневозмущения этой трагедией в Тбилиси прибыла комиссия Верховного Совета. В неевходили писатели и ученые. Комиссия почти единогласно обвинила руководствоГрузии и командование армии в умышленном убийстве несчастных жертв этойтрагедии. Версия о «саперных лопатках», применяемых солдатами во время безоружнойдемонстрации протеста, еще долго гуляла по всем средствам массовой информации.

И никто, ни один беспристрастный наблюдатель, не захотелзадать элементарного вопроса, который напрашивался после вынесения этогоневероятного вердикта сам собой. Как могло получиться, что в этой трагедиипогибли только женщины и девушки? Неужели грузинские мужчины стояли и смотрели,как убивают их сестер и дочерей? Почему среди погибших не было мужчин? И почемуэксперты не обратили внимания на мнение многих независимых патологоанатомов,утверждавших, что смерть девушек наступила в результате сжатия тел, возникшихво время давки у дома правительства. Но на трагедии было решено заработатьдополнительные очки. В те дни в Тбилиси был настоящий траур, город почернел отгоря. И прислушаться к другому мнению означало опровергнуть выводы комиссии. Втот момент такие выводы были нужны новым властям Грузии, московским либералам,так неистово разрушающим собственную страну, и самой комиссии, доказавшей своюбеспристрастность и честность.

Кобчак стал настоящим героем. Уже открыто обсуждался вопросо его выдвижении в президенты страны. В июне девяносто первого его избралимэром Ленинграда. А через несколько недель он провел референдум и переименовалгород в Санкт-Петербург, несмотря на протесты почти половины населения города.Будущий президент стал председателем Комитета по внешним связям. Кобчак оценилего умение работать, сдержанность, честность и компетентность своего советника,выдвинул его на пост руководителя комитета.

Еще через три года будущий президент стал первымзаместителем мэра города. Без его визы не проходило ни одно важное решение, ниодна сделка мэрии. Но это было потом, несколько лет спустя, уже после того какразвалилась огромная страна и две попытки переворота стали суровым испытаниемдля самого Кобчака и его первого заместителя.