Международные аэропорты часто размещаются на территории бывших хранилищ отходов, например аэропорт Ханеда в Токио — на старой свалке, выдвинутой далеко в море, аэропорт Кеннеди в Нью-Йорке — на бывших болотах, заполненных вредными отбросами. В Японии из-за дефицита свободных площадок большие свалки образуют целые насыпные полуострова, расположенные неподалеку от прибрежных городов. Вот уже три века там предпринимаются большие работы по увеличению площади застройки путем создания выдающихся далеко в море насыпных площадок из мусора, остающегося при застройке территорий между соседними городами. Так возникают новые портовые сооружения, взлетные полосы аэропортов и парки развлечений.

В токийской бухте построено хранилище в две сотни гектаров между молами двадцатиметровой толщины, причем перемычки эти облицованы стальными щитами, заглубленными в дно, что предохраняет конструкцию от воздействия циклонов и землетрясений. Этот резервуар, поделенный на «секции» водонепроницаемыми переборками, был набит отходами, располагаемыми послойно и неизменно прикрываемыми песком, глиной и землей. Такую технологию называют «сэнд-вичевой». Причем отходы предварительно подвергаются многократной обработке: компрессии, распылению, сжиганию и даже высокотемпературной переплавке, что позволяет их стабилизировать и как можно более полноценно использовать ограниченный объем хранилищ.

Как и большинство островов в заливе, Юменошима, то есть «Остров мечты», всплыл на поверхность на месте сваливаемых три сотни лет тысяч тонн бытовых отходов. Его стали приводить в порядок, когда их высота над уровнем моря достигла тридцати метров. Теперь там расположены бассейн, парк аттракционов и ботанический сад. В Сингапуре тоже соорудили выносную свалку, соединив двумя стенками парочку небольших островков. Когда из полученной траншеи откачали воду, ее поделили на сектора и постепенно заполнили пеплом мусоросжигательных заводов и строительным мусором.

Старые свалки, оформленные как холмы, становятся местами лыжных прогулок, например в Канаде, около Торонто. В Германии после войны остатки городской жизнедеятельности позволили соорудить холмы высотой в несколько десятков метров для детских лыжных станций, как Шедельберг под Лейпцигом. В Нидерландах тем же способом созданы буколические холмы из отбросов обитателей города Нюэнена. В окрестностях Чикаго Сетлерс-Хилл, «иммигрантский холм», сооруженный из скоплений отбросов, стал местом размещения озера для лодочной станции, поля для игры в гольф и аллеек для бега трусцой. На площадках, переоборудованных для подобных целей, гуляющая публика уже через несколько лет перестает вспоминать об истинном происхождении всех этих лужаек, парков, аттракционов и беговых дорожек.

На Лонг-Айленде под Нью-Йорком старая свалка была преображена в досуговый и учебный центр для жителей Брукхейвена с бассейном, игровыми спортивными площадками, лужайками для пикников, питомником для бездомных животных и садовыми лужайками, некоторые из коих специально оборудованы для прогулок пациентов с физическими недостатками. А установка для компостирования листвы представляет удобрения для парников, где произрастают растения, предназначенные для декорирования городских офисов. Прежние центры захоронения промышленных отходов сохраняют свои функции мест хранения мусора, но уже в другом качестве, поскольку на их площадях разместились цеха по сортировке и другим видам технической обработки отходов.

Переработка городских отбросов путем их обеззараживания сжиганием — вот та радикальная мера, какую гигиенисты с последних десятилетий XIX века считают оптимальной. Сжигание мусора в те годы вошло в моду, тем более что тогдашние сельхозпроизводители принялись отказываться от обработанных нечистот. Иногда при этом использовали выделяемое тепло или полученное с его помощью электричество. Тепло передавали по подземным водоводам в жилые кварталы, в больницы, на заводы, в музеи и государственные конторы. Электричество позволяло работать станкам и электровозам. Мобилизация этого местного источника энергии помогала сократить ее поступление от отдаленных поставщиков и связанные с этим издержки.

Однако время безудержных восхвалений миновало. Теперь способность огня обеззараживать мусор вызывает сомнения. Невзирая на технологические новации, улучшающие состав горючего и очистку дымов, боязнь попадания в атмосферу ядовитых молекул, отрицательно влияющих на здоровье, вызывает сильные общественные протесты, особенно со стороны жителей, обитающих поблизости от мусоросжигательных заводов.

Теперь известно, что отбросы выделяют не только пар, часто трансформируемый в электричество, но и биогаз, образующийся в установках их переработки или в цехах по получению метана. После очистки биогаз применяется таким же образом, как и природный газ. Иногда он служит горючим для автомобилей. Из сухих остатков отбросов тоже можно получать горючие смеси, годные для складирования.

Сжигание хозяйственных отходов — весьма старинная традиция. Остатки, не предназначенные на корм скоту или для удобрения земли, отправлялись в очаг, в печь или в плиту. К подобной практике, довольно частой в деревне, гораздо реже прибегали в городе, более приспособленном для сбора отходов. При всем том и горожане подчас, чтобы сократить свое участие в избавлении от отходов, а по существу, чтобы избавиться от этой докуки, тоже отправляли их в огонь. Так, в Австрии начала XIX века жители Вены, с которых взимали подать, пропорциональную объему забираемых у них мусорщиками отбросов, часть последних пускали дымом на ветер.

В ту же эпоху в Англии множество жилищ были снабжены автономными мусоросжигательными установками. В США тоже принялись было устанавливать сходные устройства в подвалах, соединенных с мусо-роприемниками вертикальными коробами, проходящими по всем этажам. Отбросы падали в воронкообразный бункер печи, где постоянно поддерживалось горение. Пепел удалялся раз в неделю. В Чикаго такие установки сокращали объем собираемых отходов на 35%. Ободренный полученным результатом, штат Нью-Йорк в 1945 году проголосовал за обязательную установку мусоросжигателя в каждом доме, имеющем более четырех квартир. Такие устройства пользовались в США немалым успехом: к 1960 году их там насчитывалось до десяти тысяч. Но мало-помалу от них пришлось отказаться, так как они быстро выходили из строя и давали утечки вредных дымов. У домашнего сжигания бытовых отходов не было будущего.

Напротив, сжигание их на особых предприятиях распространилось повсеместно. В эпоху между двумя мировыми войнами власти с раздражением отрывались от более интересных дел ради упразднения мусора. Зато сжигание отбросов очень одобрялось гигиенистами, которых пленил этот тип обработки, использовавшийся в Англии с 1870 года и в США (в Манхэттене) с 1880 года. К началу двадцатого века в этих странах действовало несколько десятков таких установок. Рабочие забрасывали отходы в топки лопатами и ими же выгребали из печей пепел.

В 1893 году постройка в Жавеле, недалеко от Парижа, первого завода по сжиганию мусора вызвала горячую и не утихающую до наших дней полемику между сторонниками и противниками такого способа избавляться от отходов. Гигиенисты подчеркивали благотворное воздействие огня, агрономы, напротив, возмущались безвозвратными потерями в пламени необходимых почве питательных веществ. В первое время радеющие об удобрениях возобладали: вышел запрет сжигать все, что может способствовать плодородию. Первый завод по измельчению отбросов вступил в работу 1896 году в Сент-Уане, затем появились еще три предприятия: в Исси-ле-Мулино, Роменвиле и Иври. Однако победа агрономов оказалась кратковременной: уже в 1906 году сжигание любых отбросов было разрешено. При всем том в помыслах о плодородии оговаривалось, что подлежат уничтожению огнем только те органические остатки, на которые не нашлось покупателей. После чего на заводах по дроблению мусора возвели цеха по его сжиганию. А спустя несколько лет в Гренвилье возник первый мусоросжигательный завод современного образца.