– Вот как? – Угольные брови Чикахуа слегка приподнялись, выражая интерес. – Из-за чего же?

– Какая же это любовь, если для того, чтобы её получить, нужны всего лишь деньги?

– Ты это сейчас серьёзно? – Чикахуа говорила с насмешкой, но её голос едва заметно дрогнул.

– Да! – решительно отрезал Куохтли, заставляя её вздрогнуть от неожиданности. – Я не такой тупой, чтобы не понимать, что за деньги в мире можно купить всё. Но я всё равно верю, что настоящая любовь не продаётся. Мне так жить легче, пусть это и глупая сказка.

– Не в нашем мире… – почти беззвучно прошептала Чикахуа, с тоской глядя куда-то вдаль.

– Что? – не понял Куохтли. Он увидел, как в уголке её глаз блеснула влага, и спохватился: – Прости, я не хотел тебя обидеть! Клянусь!

– Вот сейчас ты меня точно обидел! – Тоска в её глазах сменилась возмущением. – Ты что, думаешь, что я такая же шлюха, как наши коровы?!

– Нет, я… это… то есть… – испуганно замялся Куохтли, – в смысле… не это имел в виду… – Её лицо недовольно нахмурилось, и он поспешил собраться: – Я так не думаю! Просто я увидел, что ты чуть не заплакала и… решил, что обидел тебя. Но я не хотел! И я не думаю о тебе плохо.

– Конечно, думаешь, – отмахнулась темноокая красотка. – Обо мне все думают плохо. Особенно после того, как я откажу очередному покупателю любви! Обычно после этого он испытывает всплеск эмоций по отношению ко мне! Далёких от позитива! Знаешь, какой вопрос мне задают чаще всего? Это вопрос «Сколько?». Понимаешь?! Они всерьёз считают, что я набиваю цену! Третий год!

– Я так не считаю. – Куохтли осторожно взял её за руку. – Я знаю, что ты не такая! Но что ты хотела от сборища отморозков, едва ли не полностью вышедшего из самых низов общества? Как ты вообще оказалась в наёмниках? С твоей внешностью можно было устроиться в тысячу раз лучше!

– Я психически неполноценная, – усмехнулась Чикахуа. – Вот так и оказалась!

– То есть как это, психически неполноценная? – опешил Куохтли. – Как же ты прошла медкомиссию? Или тебе помог полковник… – он запнулся, поняв, что сморозил лишнего, и торопливо добавил: – Я имел в виду, что Нопалцин не требует диплома от хороших робовоинов…

– Знаю я, что ты имел в виду, – поморщилась Чикахуа. – Всё то же самое! Грязь про меня! – Она тоскливо улыбнулась, жестом останавливая фразу, готовую сорваться с его уст. – Расслабься, я на тебя не обижусь. Всё равно на этот раз ты прав… – Она печально скривилась: – Диплом у меня есть… Только это ничего не меняет.

– Прости, но я не понимаю, – осторожно произнёс Куохтли, опасаясь обидеть свою любовь снова. – Диплом у тебя есть, значит, ты проходила официальное обучение. Стало быть, прошла медкомиссию. Что у тебя за болезнь, с которой можно было пройти медкомиссию на робовоина?

– Верю в чистую любовь, – саркастически усмехнулась Чикахуа. – Это самое тяжёлое повреждение психики. Не лечится и медленно убивает тебя изнутри.

– Я знал, что ты не любишь Яотла, – тихо сказал Куохтли. – Но зачем ты живёшь с ним?

– Не догадываешься? – На её лице возникла насмешливая гримаса. – Чтобы не жить с Нопалцином. Или с каким-нибудь другим уродом, какая разница? Здесь ведь по-другому нельзя. Разве если только вообще не жить. В прямом смысле. – Она взглянула ему в глаза: – Считаешь, что лучше смерть, чем такое?

– Нет, что ты! Я не… – Куохтли поспешил оправдаться, чтобы не делать ей ещё больнее, но она вновь перебила его:

– А вот я считала.

Чикахуа тоскливо закрыла глаза, чему-то невесело усмехнулась, и вновь посмотрела на него:

– Ты хотел знать, как я оказалась в наёмниках? Я тебе расскажу.

– Мне дважды не повезло от рождения, – голос темноокой красотки стал негромким и бесцветным: – Во-первых, я родилась верящей в чистую любовь идиоткой, во‑вторых, я родилась красивой. В нашем мире такое сочетание – это приговор. На самом деле всё просто: если ты очень красивая, то все, кто тебя видит, разделяются на две части. Одна хочет заполучить тебя в постель, это в основном мужчины. Другая тебя ненавидит за то, что хуже тебя, это в основном женщины. Причём когорта ненавидящих постоянно пополняется за счёт первой части, когда её участники понимают, что ты отказала им бесповоротно. Бывает, что после отказа они начинают ненавидеть тебя даже сильнее, чем те, кто был во второй группе изначально. – Чикахуа вновь усмехнулась: – Забавно, но завистницы часто бывают намного выше тебя по положению и в сто раз богаче, но это совершенно не мешает им тебя ненавидеть. Просто потому, что ты лучше. Даже если ты такой родилась и твоей вины в этом нет.

Её взор затуманился, и секунду Чикахуа смотрела в никуда, словно вспоминая далекое прошлое.

– Я родилась в семье ученых-ксенологов. Отец преподавал в провинциальном институте, мать после общеобразовательного обучения подала туда документы, надеялась поступить на бюджет. Они впервые увидели друг друга на вступительных экзаменах, она тянула билет, отец был одним из экзаменаторов. Экзамены она тогда провалила, причём все. Позже отец рассказал, что в ректорате ей занизили результаты экзаменационных тестов, так делали со всеми, кто захотел поступить на бюджет, но не принёс взятку. Короче, мама не поступила. Она была из очень бедной семьи, много детей, ни денег, ни перспектив. Родители постоянно в долгах, и ради того, чтобы собрать ей денег на поездку для поступления в институт, залезли в ещё большие долги. В тот день, когда мама узнала, что её не приняли, у неё даже не осталось денег на обратный билет, последние крохи ушли на проживание. Она сидела на скамье на улице неподалёку от института и плакала. Отец возвращался с работы, проходил мимо, увидел её и вспомнил. Они поговорили, ему стало её жаль, и он предложил ей поработать у него домработницей, чтобы заработать денег на дорогу домой. Выбора у неё особого не было, либо соглашаться, либо на панель, а то и в тюрьму за бродяжничество, а там и в шахты попасть можно… В общем, она согласилась. Рассказывала, что поначалу очень боялась, что он взял её ради постельных развлечений и выгонит через пару дней, когда надоест. Даже деньги, которые он ей платил, прятала где-то на улице, опасалась, что если он её выгонит, то либо отберёт все деньги назад, либо она не успеет их забрать. В итоге её уличный тайник кто-то нашёл и, естественно, разграбил, но речь не об этом. Начиналось у них всё вот так нехитро, а потом они вдруг поняли, что любят друг друга. Многие говорили, что мама обычная деревенская приживалка и просто охмурила немолодого ботана, чтобы пристроиться потеплее. Отец действительно многое для неё сделал: научил манерам, одел, устроил в институт, оплатил образование и даже выхлопотал место у себя на кафедре. Но я точно знаю, что она его любила! И он её! Поэтому он не взял вторую жену, а не потому, что денег на содержание двух жён не хватало, как язвили его друзья-завистники! Дело было не в деньгах, а в любви! Это-то меня и сгубило… – Она умолкла.

– Что значит – сгубило? – не понял Куохтли. – Разве может любовь быть во вред?