Теперь кругом были люди: резвились на игровой площадке дети, их мамы и бабушки стояли поодаль тесными маленькими группками.

Отдыхающие прохаживались по тенистым аллеям, сидели на лавочках и за столиками кафе у Дома актеров. Играла музыка, женский голос красиво страдал по-английски, и мелодия была знакомая, хотелось подпеть.

По гладкому сосновому стволу, шустро перебирая лапками, взбиралась белка, и мальчик в желтой панамке показывал на нее пальцем и что-то возбужденно говорил стоящему рядом отцу.

– Ты не слушаешь меня, не желаешь понять! – сказал мужчина, что сидел рядом с ней.

Магда повернула голову и посмотрела на него. Каштановые волосы, легкая небритость – стильная, как у киногероя. Широкие плечи, сильные руки. Причудливый изгиб губ, крупный римский нос. Красивый мужчина, вот только в серых глазах плещется боль, от которой и самой делается тяжко, поэтому смотреть на него не хочется.

Потому что это она тому причиной.

– Все я понимаю, – ответила Магда. Голос у нее был чувственный, с легкой хрипотцой. В следующий миг она поднесла ко рту руку – между средним и указательным пальцами была привычно зажата тонкая сигарета. – Этот проект – мой последний шанс.

– Не говори ерунды. – Он поморщился и забрал у нее сигарету, затянулся, вернул ей.

– Терпеть не могу, когда ты так делаешь!

– С каких пор? Кажется, ночью ты не возражала.

– Мы же сейчас не в постели. – Она дернула плечом. – Твоя проблема в том, что ты приземленный и прямой, как телеграфный столб. Неспособен видеть нюансов.

– Ладно, оставим в покое мою уродливую натуру, – примирительно проговорил мужчина. – Речь не обо мне. Я сто раз тебе предлагал: давай поженимся, начнем новую жизнь. Не хочешь в Казани – уедем куда скажешь.

– Я уже уезжала. И чем все закончилось?

– Ты прекрасно знаешь: я тебя зову не покорять подмостки столичных театров. Мы будем счастливы, поверь мне.

Он положил руку ей на плечо и пытался привлечь к себе, но она вырвалась.

– Перестань, пожалуйста! Что ты заладил! Мы же договорились!

Отодвинувшись от нее, он сказал уже гораздо более сухим тоном:

– Ты, видимо, полагаешь, что мое терпение бесконечно. А зря. Я говорил, что через две недели уеду. Могу и не возвращаться. Если ты так ничего и не решишь.

– Я давно решила! – горячо проговорила она. – Актер – зависимая профессия, нужно выходить на новый уровень. Это будет моя собственная постановка! «Данте. На девяти кругах ада» – гениальная пьеса, и если я поставлю ее…

– «Если, если!» – взорвался он. Встал со скамейки, засунул руки в карманы джинсов. – Хочешь, я скажу тебе правду? Ты так и будешь всю жизнь гоняться за призраками: Москва, карьера киноактрисы, роли в ведущих театрах, теперь вот режиссура… Только ничего у тебя не выйдет – и знаешь почему? Потому что ты предпочитаешь жить с завязанными глазами! Давно пора понять, что твое счастье в другом, но ты отталкиваешь его от себя обеими руками, оно кажется тебе слишком банальным! Еще бы, такая цаца!

– Замолчи! – выкрикнула она, и несколько человек обернулись и посмотрели в их сторону.

– Нет уж, позволь высказаться! Я только и делаю, что слушаю и аплодирую каждой твоей идее. Шесть лет эта канитель тянется! Жду тебя, как из армии. То на повестке дня очередная попытка прославиться, то новый бредовый проект. Вечные амбиции, вечная гонка! Хватит, надоело. Ты прямо сейчас скажешь, нужен я тебе или нет. Выбирай – я или этот хренов «Данте»!

– Ну и вали! – еще громче закричала она, чувствуя, как закипают в глазах слезы. Никогда в жизни она не была так зла на него – и никогда яснее не сознавала, как сильно любит.

Как он может не чувствовать этого? Почему заставляет выбирать между любовью к нему и к профессии? Ведь ничего дороже у нее нет, а отнимать у человека последнее – жестоко.

– Значит, вот как? – Голос его вдруг стал спокойным и даже деловитым. – Что ж, возможно, так будет лучше. Хватит мучить друг друга. Привет Данте. Желаю удачи на всех девяти кругах!

Словно боясь передумать, он повернулся к ней спиной и, по-прежнему не вынимая рук из карманов, зашагал прочь.

Она смотрела ему в спину и чувствовала, как что-то ломается внутри нее, корчится в агонии, умирает. Обижала, гнала, пренебрегала, мучила – зачем все это было? Как она могла? Во имя чего?

Огненные вихри закручивались, выжигали изнутри, рвали раскаленными крючьями. Тихий парк превратился в место казни, и каждый его шаг прочь от нее заколачивал очередной гвоздь в крышку гроба.

И в то же время она знала, что может прекратить эту пытку. Одно ее слово – и он вернется. Есть еще время позвать, заставить обернуться. Они поженятся, будут вместе, начнется новая жизнь. Возможно, лучшая.

Но в ней уже не будет места другой ее страсти.

Она знала, что со временем пожар в груди уляжется, только легче не будет – вместо него останется раскаленная пустыня. Знала – но так и не окликнула его, не попросила остановиться, не побежала следом.

– Ты увидишь, – прошептала пересохшими губами. – Потом, позже, и…

И тьма навалилась, и накатила дурнота, и снова ее кружило, вертело, как щепку в водовороте, и не было сил противиться течению…

– Девушка! Вам плохо? Что с вами? Очнитесь! – звал чей-то голос.

Как пробка из бутылки, она выскочила из омута, в который провалилась. Забарахталась, забилась в чьих-то руках и, увидев, кто с нею рядом, успокоилась. Радость – густая, сладкая, как теплый мед, затопила все ее существо.

Это он. Все-таки вернулся!

– Холодно. Не стоит сидеть здесь, можете простудиться, – сказал он и протянул руку, помогая ей подняться со скамейки.

Магда послушно встала. Они успели познакомиться, и она знала, что его зовут Юрием. Он шел по парку и увидел сидящую на лавочке Магду. Глаза девушки закатились, тело безвольно обмякло. Ему показалось, что она без сознания, но, когда подошел ближе, она вдруг распахнула глаза и заговорила. Начала дрожать и дергаться всем телом, не переставая бормотать что-то, отбиваться от его рук. Юрий уже собрался звать на помощь, вызывать «Скорую», когда она пришла в себя.

– У меня машина на Горького припаркована, тут недалеко. Я отвезу вас куда скажете. Может, все-таки стоит показаться врачу?

От предложения поехать в больницу Магда категорически отказалась.

– Я бы и до дома сама добралась, – проговорила она и поймала себя на мысли, что не хочет делать этого, не желает, чтобы он оставлял ее одну.

Почему-то в первый момент, когда Магда пришла в себя и увидела склонившегося над нею Юрия, ей показалось, будто она его знает. Сейчас это ощущение прошло, но находиться с ним рядом было по-прежнему приятно. Хотя само его появление иначе как мистическим совпадением не назовешь.