— Нет, я не отдам вам свой огород! — отчаянно кричала она.

К ночи от огорода ничего не осталось. Теперь саранча энергично разрывала плодородную землю в поисках турнепса и клубней картошки. Сюзетта опустилась на колени и заплакала. Весь ее тяжелый труд пошел насмарку.

Но худшее было еще впереди. Насекомые из огорода переместились во фруктовый сад, пожирая не только все фрукты, но и зеленые листья. Сюзетта ничего не могла сделать; ей оставалось лишь в отчаянии смотреть на это опустошение. Покончив с садом, саранча наводнила дом, поедая льняные занавески на окнах и одежду в шкафу. Когда насекомые заползли на кровать, Сюзетта начала лупить по ним метлой. Она стучала в жестяную кастрюлю, чтобы отогнать их, сыпала яд. Ничто не помогало. Саранча не покинула дом, пока не съела все.

Сюзетта сидела на парадном крыльце и размышляла, не стоит ли ей вообще уехать из Техаса, как поступили некоторые из ее соседей. Они сдались, устав от жизни среди этой дикой, не поддающейся приручению природы. Может, ей следует продать свое ранчо Остину Бранду и уехать с этими деньгами в Новый Орлеан? Вероятно, ей удастся устроиться репортером в городскую газету.

Сюзетта долго сидела, раскачиваясь взад-вперед, и размышляла об отъезде. Затем тряхнула головой и отбросила эту мысль.

Она останется.

В один из дней сурового января 1878 года необычно бледный мистер Кич с виноватым видом подошел к письменному столу Сюзетты и кашлянул. Девушка подняла голову и сразу же поняла, что ему стало хуже. Он все утро неважно себя чувствовал, а теперь, похоже, у него поднялась температура.

— Боже мой, мистер Кич, вы должны немедленно пойти домой… а еще лучше — в кабинет доктора Вудса! — Она встала и прижала ладонь к его лбу.

— Нет, мисс Фоксуорт, я не так болен, чтобы идти к врачу, но думаю, вы не будете возражать, если я уйду пораньше. — Зубы худого редактора стучали.

— Возражать? — Сюзетта подтолкнула его к вешалке. — Я настаиваю, чтобы вы шли домой! Вы схватите воспаление легких — если уже не схватили.

Она сняла тяжелое пальто Кича и подала ему.

— Прошу вас, сразу же ложитесь в постель. Пусть миссис Кич даст вам горячего лимонаду пополам с виски. Это поддержит ваши силы.

— Я так и сделаю. Он нахлобучил шляпу и вышел на холодный ветер.

Сюзетта подождала, пока Бен Кич не скрылся за углом, а затем вернулась в редакцию. Несколько часов спустя комната, освещенная лишь лампой на ее письменном столе, погрузилась в полумрак. Девушка повернулась, чтобы бросить взгляд на часы, и поморщилась. Был уже восьмой час вечера.

С тоской подумав о предстоящей поездке на ранчо и ожидающем ее холодном и пустом доме, Сюзетта начала медленно собираться. Оглядевшись в поисках шляпки, она топнула ногой, вспомнив, что не взяла ее. Выйти вечером на улицу с непокрытой головой! Ветер, казалось, завывал еще громче.

— Ну ладно, — пробормотала она, — по крайней мере там нет дождя или снега.

Когда Сюзетта вышла наружу, несколько подвыпивших мужчин слонялись у вращающихся дверей заведения.

Вздрогнув, Сюзетта застыла у порога редакции. Чтобы попасть в конюшню, ей придется пройти мимо салуна. Ста-новилось все холоднее, и девушка, вскинув голову, двинулась вдоль улицы. Не успела она дойти до дверей салуна, как солдаты, стоявшие там, заметили ее.

— Привет, мисс, — одновременно сказали они.

Сюзетта поспешно прошла мимо. Она дошла до переулка, быстро сбежала по ступеням и завернула за угол, а затем, воспользовавшись представившейся возможностью, оглянулась. У нее перехватило дыхание. Двое мужчин оказались прямо позади нее. Но в этом конце улицы больше не было салунов или открытых магазинов. Двум пьяным солдатам незачем было идти сюда.

Неожиданно грязная рука зажала ей рот. Ухмыляющийся высокий молодой капрал развернул девушку лицом к себе. Его товарищ, ростом пониже и очень неприятной наружности, вытирал рот рукавом мундира, как бы намереваясь поцеловать ее.

Глаза Сюзетты широко раскрылись от страха и отвращения. Мужчины приподняли ее и поволокли в конец переулка, во двор. Здесь были слышны лишь вой ветра и редкое ржание лошадей. Никто не услышит ее, если даже она закричит.

Голова Сюзетты дернулась, когда ее прижали к каменной стене здания.

— Не делайте глупостей, мисс, — сказал высокий. — Мы не сделаем вам больно.

С этими словами он наклонил голову и накрыл ей рот губами. Он целовал Сюзетту, и хотя она криками выражала протест, все звуки заглушал его грубый и жадный рот. Прервав поцелуй, он сжал рукой горло девушки и холодно сказал:

— Посмей только еще раз пикнуть, и я задушу тебя. Понятно?

Не в силах вымолвить ни слова, Сюзетта кивнула.

— Хорошо, — ухмыльнулся он. — А теперь минутку постой спокойно, пока мы снимем с тебя пальто.

Только теперь Сюзетта заметила, что пухлые руки невысокого солдата яростно тянут ее тяжелое пальто. За несколько секунд он раздел ее, а затем протянул руки к пуговицам ее шерстяного платья, намереваясь расстегнуть его. Она начала отбиваться, но высокий быстро справился с ней. Его рассмешили жалкие попытки Сюзетты вырваться. Дыхание мужчины было горячим, от него пахло виски. Капрал завел руки девушки за спину и удерживал их одной рукой. Затем его губы вновь прижались к ее губам.

Тем временем некрасивый солдат рывком спустил хлопковую сорочку, и Сюзетта почувствовала, как его руки грубо сжали ее грудь. Высокий капрал продолжал покрывать ее лицо мокрыми поцелуями. Сюзетта застонала, желая, чтобы земля разверзлась под ее ногами, и тут высокий возбужденно произнес:

— Шевелись, черт побери! Я первый.

Его голова склонилась к груди девушки, и Сюзетта сжалась от страха. Но прежде чем его губы успели коснуться холодной молочно-белой кожи, какая-то сила приподняла капрала над землей и отшвырнула так, что он ударился о стену здания и рухнул на землю. За ним последовал некрасивый низкорослый рядовой, повалившийся прямо на своего товарища. Все произошло так быстро, что Сюзетта только ошеломленно заморгала.

— Ты в порядке, милая? — раздался знакомый голос, и Остин Бранд накинул на нее пальто.

Не успели два оглушенных солдата встать на ноги и обратиться в бегство, как Остин Бранд поднял их, держа за лацканы. Перед его неимоверной силой они были беспомощны, как пойманные в ловушку бабочки.

— Послушайте меня, подонки! Если вы еще раз посмеете хотя бы посмотреть на эту женщину, я убью вас. И смерть ваша не будет легкой. Я отрежу то, чем вы, очевидно, так гордитесь, и заставлю вас подавиться этим.

Сюзетта наконец пришла в себя и схватила его за локоть.

— Остин, пожалуйста, не убивайте их, они этого не заслуживают. Прошу вас!

Не взглянув на девушку, он продолжал:

— Сегодня вам повезло, но в другой раз на это не рассчитывайте.