– Ладно! Коли так, то будь по-твоему, Гриша, берем Лихого. Нам бы еще пару человек на замену найти.

– Я тебе и десяток молодцев приведу, – заверил Григорий.

– Значит, с людьми определились. Государь мне велел собрать стражу как можно быстрее. Оно и понятно. Сорок дней великий князь ждать не будет. Обряд крещения состоится на восьмой день, а то и раньше, коли к тому времени великая княгиня избавится от послеродовых немощей. Тогда-то и понадобится особая стража. Я же думаю, что надо собрать ее еще раньше и представить государю сразу после праздников. Он очень озабочен безопасностью ребенка. Коли стража будет собрана уже в понедельник, то многие его тревоги поулягутся, отойдут.

– Ты хочешь сказать, что с нами будет встречаться сам государь? – не без удивления спросил Григорий.

Дмитрий улыбнулся.

– Да, Гриша, с каждым встретится, посмотрит и только после этого выдаст нам грамоту. Он говорил, что такой никому до сей поры не вручал.

– Ты погляди! Я такого не ждал.

– Над стражей, Гриша, будет стоять сам государь. Только он и никто другой. Посему и люди в страже должны быть до конца верные. Так вот, Григорий! Я и сам, Гриша, не ждал, когда государь обратился ко мне с предложением собрать и возглавить особую стражу.

– Понятное дело.

– Решение принято, теперь тебе, Григорий, придется потрудиться.

– Я готов.

– Вижу.

– Что прикажешь сделать?

– Пока не прикажу, а попрошу тебя сегодня-завтра встретиться с каждым из тех, кого мы отобрали в стражу. Серьезно поговорить, объяснить, что к чему. Делать это следует тайно, без посторонних. Коли кто откажется, то предупреди, чтобы о разговоре ни-ни. Никто не должен знать, что создается особая стража. Даже самые близкие люди, родители, жены, дети. Никто, Гриша. За то отвечаешь ты.

– Головой?

– Напрасно ерничаешь. Может, и головой.

– О чем я не должен говорить нашим людям?

– О том, чего не знаешь!

– Понял.

– Как только встретишься со всеми, явишься ко мне. Обсудим, где и когда собраться вместе, чтобы и я мог поговорить с ними.

– Ясно. Тогда я пойду.

– Ступай с Богом, Гриша! И помни, на тебе очень большая ответственность.

– Помню. Послезавтра вечером встретимся.

Григорий накинул зипун и вышел из дома Ургиных.

Проводив его, Дмитрий присел на лавку и спросил:

– Как считаешь, Федор, оправдаем доверие государя?

– С Божьей помощью сделать можно все. Каждое дело следует начинать с молитвы, чтобы получить благословение Господне. Помолимся, Дмитрий!

– Помолимся.

Друзья встали на колени перед киотом. Федор шептал молитву, Дмитрий повторял ее за ним.

Помолившись, Колычев и Ургин отправились на праздник к Кремлю.

Гулянье продолжалось трое суток. Такого Москва прежде не знала. Федор Колычев заглядывал к Дмитрию каждый день, но скоро уезжал. Он помогал отцу ухаживать за выздоравливающей матушкой.

Тимофеев появился в воскресенье, в пять часов вечера. Дмитрий ждал его.

Он вошел в горницу княжича, поздоровался, встал у стола и заявил:

– Дозволь, Дмитрий, ответ держать по делу, которое было мне доверено.

– Затем я тебя и дожидался.

– Угу. Значит, так! Встретился я с кем было оговорено, тайно переговорил. Все, кого мы выбрали, согласились пойти в стражу не раздумывая.

– Кого про запас приглядел?

– Афанасия Дубину да Карпа Смуглова.

– Дубину? Это не того, который отчаянно бился в струге князя Палецкого шесть лет назад, когда татары засаду устроили?

– Того самого.

– Но он же вроде как из Новгорода Нижнего?

– Да, но теперь на Москве пристроился.

– А Карп Смуглов?

– Брат Анны, подруги Ульяны. Скорняк.

– Про Дубину можешь не говорить, а как Карп? Надежен ли?

Григорий с некоторым укором взглянул на знатного родственника.

– Стал бы я тебе ненадежного человека предлагать! Почему сомневаешься, Дмитрий?

– Прости, если обидел. Ладно. Место, где должны собраться стражники, нашел? Сюда им приезжать нельзя.

– Я решил собрать людей на своем дворе. Они с четырех часов подходят. Я велел идти по одному, у реки стучаться в калитку. Быть непременно пешими.

– Добро! Значит, в шесть часов будут все?

– Те семеро, о ком в первую голову позавчера речь шла. Дубину и Смуглова не звал. Да они толком ничего о страже и не знают. Сказал, что нужда в них может возникнуть, коли за государя постоять придется. Больше ничего не говорил.

– Правильно сделал. Пора и нам выезжать.

– Выходить, княжич, – поправил Дмитрия Григорий. – Пешком пройдемся, так оно надежнее. Да оденься попроще. Празднично, конечно, коли гульба продолжается, но не как князь.

– Добро!

– А Федор с нами не пойдет?

– Как это не пойдет? – раздался от входа голос Колычева. – Коли решено собраться всем, значит, всем.

– Тихо ты вошел, Федя, – сказал Дмитрий и спросил: – Как матушка?

– Скоро с Божьей помощью встать должна. Хворь вроде отступила, осталась слабость, но пройдет.

– Слыхал наш разговор?

– Только насчет не особо приметной одежды.

– Григорий решил собрать людей у себя во дворе.

– Место подходящее. Сейчас по дворам людей много ходит. Родственники, гости. Даже в таком тихом месте, как улица Григория, появление чужих людей в глаза бросаться не будет.

– Гляжу, и сам ты оделся не по-барски, Федор.

– Сейчас нельзя выставлять себя напоказ.

– Вот и Григорий то же самое говорит. Ладно, ты коня прислуге передал?

Федор ответил:

– У вас в доме только малец какой-то остался. Ему и передал.

– Степка! Смышленый малый. Остальных, видать, отец на гулянье отпустил. Лады! Я быстро переоденусь, и пойдем на посад.

– Вы с Гришей ступайте, а я до вас пойду. Оно лучше будет. Дорогу знаю.

– Хорошо. Встретимся во дворе дома Григория.

Колычев ушел, вскоре за ним двинулись и Дмитрий с Гришей.

Когда они подошли к калитке со стороны реки, Дмитрий остановился и спросил:

– Ты людям в дом велел зайти?

– Нет, во дворе все.

– Незаметно.

– Постарались.

Друзья вошли во двор, и только тогда Дмитрий рассмотрел ратников. Кто-то стоял за сараем, кто-то у дерева, кто-то присел на лавку, стоявшую под густой акацией.