— Да, похоже на то. — Маршал кивнул, и посмотрел на повеселевшего министра сельского хозяйства. — А ты, Дмитрий Степанович, рано радуешься. Я с тебя за каждый танк, или грузовик, возьму продуктами. А то вон, Витя говорит, что у нас солдатики недоедают, а я проверил, и правда. Рацион медицине не соответствует. Ну а чтобы соответствовал, ты мне поможешь.

— Если машин дадите, хоть тысячу, да штук пятьсот танков, я всю армию завалю едой. — Полянский стукнул себя кулаком в грудь.

— Тысячу не дам, а дам грузовиков штук по семьсот, в течении трёх-четырёх лет, и танков без башен, тысячи две. Больше у меня старья нет. Но и так, ты захлебнёшься в этом количестве. Механиков-водителей-то тебе взять негде.

— Найдём. — Уверенно сказал министр, уже готовый к такому повороту сюжета. — Мне, вон, Виктор Петрович обещал специальные водительские удостоверения для сельской местности, без права выезда на дороги общего назначения. А значит откроем краткосрочные курсы, типа «взлёт-посадка»[17] и будут они ездить между фермой и полями, не высовываясь в город. Ну а кого поймают, за этим делом, так колхоз такой штраф заплатит, что председатель сам водителю голову оторвёт.

Разговор тот отозвался в декабре, когда, Виктору присвоили звание полковника, ясно обозначив его статус для всего советского чиновного аппарата. Да, звание по факту не самое высокое, но не какое-то там гипотетическое, «на случай войны», а вполне действительное с правом ношения формы, и для девятнадцати лет более чем приличное.

Причём присвоение звания провели через Верховный Совет, как специальное решение Совета обороны — высшего постоянно действующего совещательного органа по руководству обороной СССР, военному строительству, вопросам оборонной политики. Сделано было так, чтобы ни у кого не возникло даже тени сомнения, что Виктор носит своё звание по праву. Хотя сильно сомневающихся уже не осталось, с тех пор как болтливый министр сельского хозяйства растрезвонил всей Москве, как Николаев его с армией мирил.

И вот это уже был высший класс. Не должность занятая непонятно почему, и не связи с Брежневым, а конкретная работа на самом верху, когда человек свободно вошёл в конфликт между двумя серьёзными ведомствами, и нашёл решение устроившее всех. Это говорило и о зрелости самих решений, и о уровне понимания проблем, и ещё о многом другом, что было отмечено всеми крупными управленцами страны и сделаны весьма далеко идущие выводы относительно самого Николаева и его перспектив.

Было и ещё одно следствие уже не такое очевидное, но отслеженное командой Николаева. На руководящих должностях стали чаще проводить ротацию убирая тех руководителей, которые не справляются, что ещё лет пять назад было совсем не в правилах. Руководители сидели на свих местах словно вросшие в землю пни, и сковырнуть такого начальника было невозможно. Так и уходили, с этих должностей даже не на пенсию, а исключительно в могилу, дорабатывая до последней возможности. Зато теперь, те кто тормозил дело и тем паче заваливал его, имели все шансы уйти с понижением, а на их место активнее выдвигали более молодых. Не с таким аппаратным и кабинетным опытом, но куда более профессиональных. И вообще молодёжь стали активнее задействовать в серьёзных проектах. Виктор пробил собой застарелую пробку в советской управленческой системе, образовавшуюся после войны, когда ветераны просто не желали никуда уходить, и пользуясь своим положением, сдерживали рост молодых кадров. Но после того как Николаев обошёл всё это сооружение на повороте, заняв одну из высших должностей в СССР, всё начало быстро меняться. Не в последнюю очередь благодаря тому, что ситуация в промышленности быстро менялась. Два химических завода, которые ещё строили, уже начали выпускать первые партии различных пластмасс, и производственники, поняв, что есть прекрасная замена металлическим и деревянным деталям, ринулись заказывать формовочное оборудование, ставя полимеры везде где можно. Например, в автомобильных фарах, которые конечно были менее надёжны чем стеклянные, но не рассыпались от одного удара, и стоили в пять раз дешевле.

Новые материалы, новые экономические отношения, более нестабильная обстановка с заказами и планами, требовала новых людей, и эти люди стали появляться в доселе нерушимых рядах старых управленцев.

Ещё одним следствием новой политики стало резкое уменьшение золотого запаса, потому что народ, получив возможность менять рубли на золотые монеты, ринулся запасать как ему казалось «вечные ценности». Минфин сразу забеспокоился, а министр финансов забегал по всем кабинетам предсказывая всеобщий мор и голод, из-за того, что в кубышке стало меньше жёлтого металла.

Вопрос даже вынесли на обсуждение правительственной комиссии, где одним из выступающих значился Николаев. Выслушав мнение авторитетных граждан, которые призывали увеличить производительность труда старателей, он вышел к трибуне и широко улыбнулся.

— Давайте начнём, с другой стороны. А сколько золота нам нужно для того, чтобы государству было хорошо? Покрытие всей бумажной денежной массы? Так она обеспечивается всем достоянием СССР, и золото в этом массиве лишь малая часть. Чтобы купировать различные финансовые проблемы страны золотыми интервенциями на внешнем рынке? Так вместо золота лучше иметь платину и редкоземельные металлы. Они и продаются быстрее, и имеют сотни вариантов промышленного использования. То есть я хочу сказать, что накопление золота ради золота, не вполне рационально. Производство золота — такой же промышленный процесс, как и все другие. Представьте себе, что мы организуем такую вот кубышку не из слитков, а из стального проката. Люди работают, делают сталь, катают её в изделия, которое покупает государство, и куда-то кладёт под крышку. Ладно. Когда этим занимается Гохран, и Госрезерв, я понимаю, что к чему и зачем. Кстати, у Госрезерва тоже есть свои золотые запасы, как и у Гохрана. Но у Гохрана то, что им предали на хранение, они никак не влияют на количество золота, а у Госрезерва вполне научно обоснованные количества жёлтого металла. Вы, товарищи желаете иметь некую высоколиквидную массу, для обеспечения устойчивости финансовой системы? Так почему это обязательно должно быть золото, цену которого на рынке определяем не мы? У нас огромные залежи редких металлов, и другого высокоценного сырья. Например, похороненное и забытое месторождение сверхтвёрдых технических алмазов на реке Попигай. Уверен, что алмазный порошок, из этого сырья, будет стоить куда дороже чем золото, и продаваться намного быстрее.

— Что значит сверхтвёрдых? — Вскинулся министр общего машиностроения.

— Вдвое твёрже чем обычный кимберлитовый алмаз. — Ответил Виктор. А если министерству финансов так необходимо именно золото, то можно просто увеличить процент, выплачиваемый старателям от добытого металла. Можно даже вдвое, и это сразу решит десятки проблем. Артели будут больше закупать технологического оборудования, меньше воровать, так как экономический смысл воровства станет намного меньше, а риск останется прежним, и мы выдавим в зону золотодобычи большое количество относительно маргинального населения.