— Гончие бы ничего не решили. Мы все прекрасно знаем, что все, на что способны гончие — отлавливать необученных детей с едва проклюнувшимся даром, — перебил ее наш декан. — А когда дело коснулось действительно сильного противника — то Лучи пришли в Эдрегор за помощью. Или ты уже и это забыла. Как-то больно коротка память стала у принцесс Первого луча! К слову, мне так и не дали ответа на мое письмо, отправленное… уже и не припомню, когда же это было… неужели прошлой зимой? Как ты знаешь, все одаренные подведомственны академии. И я бы желал знать, что случилось с одаренными, которых отловили ваши псы.

— Как же быстро наше становится чьим-то, когда оно нам не угодно, — пропела миссис Тойр, раскачивая вино в бокале. — Боюсь, это нас с тобой не касается. И ответ тебе дадут… а может, и не дадут. Королевские Лучи делают благое дело.

— Это благое дело привело к тому, что истончается магическая материя. Нарушено равновесие. Нет обмена темной энергии. И она исчезает. А вместе с ней и светлая. Лучи уже прочувствовали разницу? Уже появились первые морщины у леди, седина у лордов? М?

Корнелия Тойр резко изменилась в лице. Еще недавно казавшиеся мне очень красивыми черты исказились до неузнаваемости, изуродовав ее. По мраморному лицу прошла судорога.

— Это временно. Совет ищет выход.

— Охотно верю, что очень скоро выход найдется. Но боюсь, для нас с тобой будет поздно. Магия должна быть уравновешена. Нет магов, притягивающих темную энергию — она исчезнет. Нет темной магии — исчезнет и светлая. И ничего мы не сделаем. Выход есть, но Лучи слишком горды и самовлюбленны, чтобы его принять. Да и вряд ли уже можно повернуть время вспять. Маховик запущен, ваше высочество. А мы будем жать то, что сеяли.

Картинка начала таять, размываться, растворяться. И вот я снова сижу в палате. За окном розовеет небосвод.

Цель не подчинение. Цель — смерть дивных для генерации темной магии. Тот, кто проводит ритуалы, пытается аккумулировать побольше темной энергии для… для чего? Для войны?! Для того, чтобы взять реванш и вернуть себе место в Лучах и власть? Может, мы действительно имеем дело с одним из темных Лучей?

Я спрыгнула с кровати, сунула ноги в тапки и буквально вылетела из палаты, пробежав мимо спящей прямо на столе миссис Грон.

Кажется, у меня появилась тайна, о которой я могу рассказать Брайану Ноллану. Надеюсь, он любит вставать на рассвете.

Перебежав через абсолютно безлюдный двор академии, я буквально влетела в общежитие. Наспех объяснив коменданту, что нигде меня не носило, на мне не пижама, а спецнабор из целительской, выданный мне заботливой, внимательной гномкой, и не со свидания ломлюсь, непутевая, а вполне путевая и по уважительной причине болезни. И очень надо уже в родную комнату, потому как уже через пару часов нужно спешить на завтрак. Наша милая, видимо, имеющая в жилах троллью кровь комендант мне не поверила, но махнула рукой и разрешила войти, отметив что-то в раскрытом журнале, и снова было задремала.

— У меня из-за тебя проблем мне будет? — уже вслед спохватилась женщина.

— Что вы! С чего бы? — мило проблеяла я в ответ, не сбавляя шага.

И точно так же влетела в комнату, осторожно прикрыв дверь, дабы не разбудить полкрыла своим появлением.

— Лорд Демиан? — окликнула я кота, хлопком в ладоши активируя магические светильники.

Ответа не последовало. Я окликнула кота еще несколько раз, но с тем же результатом.

Ну, и куда он мог запропаститься? Накопители, которые он раздобыл, все так же лежали аккуратной горкой на краю стола, окна закрыты. Дверь тоже была заперта, абы кто не вломится. Я осторожно заглянула под половик — пентаграмма, кажется, тоже не изменилась.

Проклятые боги, очень надеюсь, что с ним ничего не случилось. И он просто решил прогуляться. Или чем он там обычно занимался, пропадая из комнаты на неопределенное время. Вел переговоры с Хранителями Эдрегора? Признаться, это у него получалось просто отменно, учитывая, чего и сколько ему удалось раздобыть всего за неделю.

Бесценный у меня все же кот.

Быстро стянув с себя балахон, я оделась в форму академии. После передумала, китель бросила на кровать, оставшись только в рубашке. Не так далеко мне идти — всего-то этажом выше подняться.

Общежитие замерло в предрассветной дреме — не сновали туда-сюда студенты, переговариваясь, подшучивая друг над другом и обсуждая свежие сплетни. Такой тишины я, наверное, даже не слышала еще в этих стенах.

Поднялась на второй этаж и, ориентируясь на указатели, свернула в правое крыло. Шаги казались невероятно громкими, и почему-то хотелось оглянуться — не вышел ли кто посмотреть, кому это не спится. Потому я чуть не бегом бежала по коридору, молясь, чтобы никому не приспичило проверить, кого там угораздило маршировать с самого утра. Сплетни обо мне и Брайане и так смерчем носятся по академии, будоража воображение всякого неравнодушного.

Комната Ноллана была чуть ли не последняя. Я быстро постучалась, малым не пританцовывая от нетерпения и оглядываясь по сторонам, как воришка или тайный любовник. Точнее, любовница.

И едва дверь открылась, буквально ворвалась в комнату, испытав настоящее облегчение.

— Ничего себе, — удивленно произнес Брай, выглянув в коридор — в поисках погони, видимо. — За тобой стадо орков там гналось? И почему ты не в целительской?

— Мне нужно… — я обернулась и застыла, только сейчас заметив, что мой Меч, судя по всему, дверь открыл сразу, как только встал с кровати. И сейчас стоял в полушаге от меня в одних широких домашних штанах и… все.

Должна признаться — напарник у меня очень хорошо сложен. Каждая мышца четко обрисована, а сам он словно сплетен из тугих жгутов каната. Я осторожно подняла взгляд, наткнувшись на жесткую линию губ. Почему-то мгновенно вспомнилось, что еще утром эти губы касались моих. Показалось, что я все еще ощущаю их тепло и вкус. И сердце предательски сбилось с ритма, кровь прилила к щекам. Воздух загустел, и дышать стало заметно тяжелее.

Посмотрела в глаза… и задохнулась. Внутри вспыхнуло что-то — горячо, обжигающе.

Брай сократил расстояние между нами каким-то быстрым текучим движением. Его пальцы запутались в моих растрепанных волосах.

— Я чуть с ума не сошел, когда нашел тебя сегодня, — прошептал он. — Больше никогда к тебе никто не прикоснется.

Губы сами приоткрылись, и Брай тут же накрыл их поцелуем. Осторожным, ласковым, словно боялся причинить боль. Я невольно потянулась к нему сама, обвив руками его талию, прижалась, повинуясь какому-то внутреннему порыву, провела большим пальцем вверх по позвоночнику и довольно заурчала, заметив, как сбилось его дыхание, а сам он превратился в натянутую тетиву.

Его ладони скользили по моим плечам, шее, спускались ниже и забирались под рубашку, заставляли забыть обо всем, задыхаться, упиваясь его поцелуями, которые становились все более жадными, горячими, глубокими.