– Сегодня не надо. Завтра мы приглашены на вечер.

– О нет!

– О да! Итан, это прекрасно. На ловца, так сказать, и зверь… Зачем откладывать? К тому же на вечере он не станет ссориться.

– Он? Ты папу не знаешь. Да если ему вожжа попадет, он и при президенте Соединенных Штатов будет громыхать. Еще и тебе попадет.

– Он все равно понял, что ты здесь. Хит, ты чего молчишь, как будто тебя это не касается?

– А меня это и не касается. Могу отвезти вас на машине. Тогда вы сможете с легкой душой надраться после пережитого кошмара.

Дженна прищурилась, и в изумрудных глазах сверкнул отблеск полярного льда.

– Я бы на твоем месте не была столь равнодушна. Ты ведь поедешь с нами.

Отреагировали оба, и страдалец Итан, и Хит, разом растерявший свою невозмутимость.

– Что?

– С какого перепуга?

– С такого, что я сказала, что буду не одна.

– Правильно. Ты будешь с Итаном. В конце концов, это он твой бывший жених, а едете вы к его папе. Я-то здесь…

– Я приеду со своим избранником. По-моему, это нормально.

Хит подался вперед. Равнодушия на его лице больше не наблюдалось, но и испуганным его, конечно, никто бы не назвал.

– Джен, ты хочешь скандала во вселенском масштабе?

– Нет, просто интрига круче. Смотри: мы же решили, что Итана надо принизить в глазах его отца, чтобы он принял его сторону.

– Ты решила, а не «мы». Я по-прежнему считаю, что ничего не выйдет.

– Вот, чтобы подстраховаться, лучше прийти с тобой. Одно дело, если я просто буду критиковать Итана, другое – если приведу с собой конкретного конкурента. Старый Тонбридж обидится на меня и автоматически встанет на сторону сына…

– Папа? Ох, вряд ли… Правда, с Хитом я буду чувствовать себя увереннее…

– Вы оба, прекратите устраивать детский сад! Ну что, в самом деле! Вы поедете в свой круг, в свое общество, я там никого не знаю, никому не интересен…

– Здесь у меня тоже масса планов. Я хочу задействовать мистера Тонбриджа в нашем проекте.

– Приют для животных? Ты бредишь, мисс Фарроуз.

– Ничего подобного. Это к людям он относится свысока, а зверей он любит.

– Да, папа часто жалеет, что не может проводить больше времени с лошадьми.

– Я сейчас свихнусь с вами обоими! У нас же не приют для лошадей!

– Неважно. К тому же мистер Тонбридж собирается баллотироваться в Конгресс. Поддержка «зеленых» ему не помешает.

– Джен, я не пойду!

– Пойдешь, диверсант. Пойдешь – и очаруешь старого Тонбриджа. Вы с ним родственные натуры.

– Вот спасибо… Прости, Итан.

– Ничего. А вообще Дженна права. Что-то у вас с папой общее есть… Командный голос, мускулатура, военное прошлое.

– Итан, Дженна, я не… У меня костюма нет.

– Вот уж ерунда! Купим завтра.

– Я не…

– Не прикидывайся Золушкой, Хит.

– Она-то на бал хотела…

– Неужели ты меня бросишь на растерзание?

– Признайся, тебе просто страшно идти одной!..

Дженна посмотрела на Хита спокойным и глубоким взглядом.

– Нет, Хит. Мне хочется, чтобы ты был рядом со мной. Чтобы все эти люди смотрели на нас и говорили: вот идет женщина, которая любит и любима. Вот идет счастливая Дженна Фарроуз. Я столько лет была Ледяной Дженной, Дженной Железной, Стальной Джен, Стервой Фарроуз, а вот просто счастливой Дженной Фарроуз – прости, Итан – не была никогда. Ты откажешь мне в моей просьбе?

Хит тяжело вздохнул и почесал в затылке. Посмотрел на Дженну, перевел взгляд на Итана.

– Думаю, с пиджаком будут проблемы. Рост и ширина плеч не совпадут…

– Подберем. Подберем, Итан?!

– Гос-споди! Да легко!!!

Это оказалось нелегко. Совсем даже нелегко. С самого раннего утра начались мучения Хита Бартона, и к одиннадцати он уже совершенно изнемог.

Костюмы черные, серые и коричневые, в полоску и в елочку, с искрой и матовые, из жатого шелка и тонкой шерсти – все они слились для Хита в бесконечную конвейерную ленту. К тому же не обошлось и без унижения.

Выяснилось, что практически все модельеры – голубые, а одеваться ему помогали вообще одни девки. В смысле, девушки. Очень профессиональные, мило щебечущие, одетые в униформу бесстыжие девицы, которых совершенно не смущало то, что Хит Бартон стоит перед ними в трусах, майке и носках, красный от смущения, и не знает, куда девать руки. Бесстыжие девицы трещали на непонятном языке, измеряли Хита сантиметром, вертели его в разные стороны и советовались с Дженной. Итан командовал, развалившись в удобном кожаном кресле и потягивая чай со льдом.

К полудню мучения неожиданно прекратились – так Хит подумал. Ошибся, конечно. Просто к полудню понравившийся Дженне костюм – серый, свободного покроя в стиле тридцатых, чуть заметная полоска, рубаха белая, с открытым воротом – подогнали по фигуре, отгладили и упаковали. Потом пришел черед парикмахерской.

В жизни своей Хит стригся, естественно, много раз. Вот только стиль был несколько однообразен. В детстве подстригала мама, а поскольку большую часть времени он проводил на пастбищах, то и стрижка выбиралась максимально удобная – ежик. К осени он успевал слегка обрасти, за зиму волосы превращались в небольшую копну сена, весной процесс повторялся.

В тюрьме его побрили наголо, в армии, как сами понимаете, приветствовался тот же фасон.

Единственная вольность, которую смог себе позволить Хит Бартон-сержант – это залихватский чуб из-под пятнистого берета.

Такая прическа – если ее можно так назвать – была практична и удобна, ее он старался придерживаться и на гражданке. Другое дело, что за последние несколько месяцев было как-то не до того, и потому сейчас волосы Хита представляли собой все ту же пресловутую копну сена. Выгоревшие на солнце, густые и жесткие завитки. Ничего особенного.

Впрочем, томное создание с подкрашенными глазами и пухлыми алыми губами, при ближайшем знакомстве оказавшееся мужчиной по имени Жозеф, так не считало. Ужас, кошмар и катастрофа – вот основное, что смог уловить Хит из потока слов, которыми обменивались Дженна и удивительный мужик.

Итан на Жозефа никакого внимания не обратил, приветственно махнул рукой и удалился в сопровождении крутобедрой девицы – «подровнять височки». Дженна велела Жозефу помнить о гангстерах тридцатых, поцеловала Хита в нос и тоже смылась. Жозеф немедленно посерьезнел, стал гораздо больше похож на мужчину, усадил Хита в кресло, замотал от шеи до пяток в хрустящую простыню и вооружился аж тремя видами ножниц.

Надо отдать ему должное – был он мастером своего дела. Стриг – не стриг, а вдохновенно колдовал. Под легкими и на первый взгляд беспорядочными прикосновениями Хит задремал, а когда очнулся – Жозеф приветливо ему улыбался.