восемь глаз, чтобы ни одной твари в пределах видимости не наблюдалось — ни на двух, ни с другим количеством ног.

Двуногих мы пока не наблюдали — дураков мотаться так далеко от города в желтую зону нет. Пару раз издали видели парочку сильфов, Лами даже пришлось перебраться к пулемету, но вроде обошлось.

— Смотри, кажется, он ведет нас туда, — сказала Лами, махнув рукой.

— Похоже, что так, — согласился я, увидев Волхвьим взором чужеродный объект на гладкой, как холм, степи. — Точно.

— Давай помалу, а я пока за пулемет, — Лами перелезла через сиденье и высунулась в люк.

— Ну помалу так помалу, — буркнул я, переключая передачи.

По мере нашего приближения к объекту я начал различать кусок чужого мира, выпавший сюда. Да, как-то не очень. Проплешина примерно с километр в диаметре, с высокими, но уже засохшими деревьями, бурая трава, валуны… Суровый у них мир, однако. Под стать и им самим.

Я заглушил мотор, взял под мышку «Барретт».

— Сидите здесь! — сказал я, обернувшись назад.

Больше для Лами, сидевшей за пулеметом.

— Принято! — раздалось сверху.

Насколько я помню, такие места — просто замечательное прибежище как для монстров, так и для партизан. Помню я свои приключения на очень исторической родине, помню.

Я встал к лесу передом, к джипу задом… Не, продолжение про «чуть-чуть нагнись» не надо вспоминать. А теперь — магия. Я закрыл глаза и сплел Радар — полезное заклинание, позволяющее видеть вокруг себя на достаточное расстояние. Есть!

Точнее, нет. Кроме отметок в джипе за моей спиной, в радиусе версты точно никого не было. По крайней мере, никого угрожающего. Хотя черт его знает, никогда не знаешь, что и откуда может прилететь.

— Выходим! — крикнул я через плечо.

Раздался щелчок дверей, шевеление, и вот уже моя команда стояла около меня. Лами хорошо, ей двери не нужны. Да и оружие тоже — она сама еще то оружие. А если прижмет, через нижние миры телепнется до пулемета и выкосит все вокруг.

— Пошли! — я с тяжелой винтовкой наперевес шагнул вперед.

Выпавший сюда кусок чужого мира симпатий не вызывал. Тем более, похоже, местные условия ему не понравились — я про траву и деревья упоминал? Чужой он был, чужой. А вот чем, если брать незнакомую растительность, я не знал. Просто бывают такие ощущения — не нравится тебе место, и все.

Зато Альба с Шариком резвились вволю. Точнее, целенаправленно рванули вперед, затерявшись между здоровыми валунами. Мы с Лами поспешили за ними.

Альба не просто крутилась возле камней — вряд ли мы пришли сюда ради волчьей ностальгии, что-то ей было надо. Она встала на месте и рыкнула на Шарика.

Тот послушно начал рыть в указанной точке, только земля летела, как от роторного экскаватора. Вырыв довольно глубокую яму, он отошел в сторону. Альба спрыгнула туда почти целиком, только подрагивал торчащий хвост. Затем выпрыгнула из нее, держа что-то в зубах. Подошла ко мне и ткнулась мордой в ногу. На, мол.

Челюсти разжались, и в протянутую ладонь упало что-то такое, что я впервые видел. Шарик размером с пинг-понговый, весь светившийся как маленькое солнышко.

— Ох, ё, — потрясенно сказала Лами.

— Что? — я покрутил в руке довольно тяжелый шарик.

— Ты хоть знаешь, что это такое? — спросила Лами круглыми глазами.

— Нет, — я действительно не знал, да и откуда?

— Это Слеза Миров.

— Что это?

— Вещество, получающееся при пробое. А что это точно — никто не знает. Но свойства у него необычные и замечательные. Это и сверхаккумулятор, и детектор излучения при пробое, и, наконец, просто коллекционный предмет.

— Редкий?

— Очень. Особенно золотистые, как этот, и правильной формы. То, что ты сейчас держишь в руке, стоит как два твоих поместья со всеми твоими квартирами впридачу, да и еще останется.

— Почему же тогда все места пробоев не перерывают, раз это такая редкость и чудесная вещь? — я еще раз крутанул в пальцах шарик и убрал его в нагрудный карман рубахи.

— Перерывают. Те, до которых могут добраться и где не сожрут, хотя бы в ближайшее время. Что, Альба?

Лами замерла на мгновение, смотря в глаза волчице.

— Она говорит, что в том месте, где она появилась, люди искали эти предметы и очень радовались, когда их находили. Тот пробой был совсем недалеко от Устьевска и маленький. А сюда люди не добирались.

— А для них что он значит? — я кивнул на волков.

— Ничего. Они не признают его ценность. Он им не нужен просто, да и все.

— А нам пригодится.

— Ага, — сказала Лами, наблюдая за тем, как Альба вынюхивает след. — Подождем, может еще что найдет.

— Подождем, — согласился я.

И ведь действительно, ожидание себя оправдало. Неизвестно, как волчица находила эти артефакты — может, излучение какое, или еще что — но спустя пару часов, когда она устала и села перед нами, у нас был уже туго набитый мешочек со Слезами Миров.

Нет, таких чистых и круглых больше не попалось, но бесформенных кусков, больше напоминавших брызги, нашлось порядочно.

— Да тут на многое хватит, — сказала Лами, потрясая мешочком.

— Так уж прям и на многое? — спросил я.

— Не совсем. Ты знаешь же разницу между техническими и ювелирными алмазами? — спросила она.

— Конечно, — хмыкнул я. — Кто не знает.

— Так вот, большинство тут именно технические. Материал обработке не поддается, да и не нужно это. Продавать, я думаю, тоже не имеет пока смысла.

— Почему? Боишься, привлечем к себе внимание?

— Самим пригодится, — сказала она. — Продать всегда успеем. А вот остальные свойства используем сами. Давно хотела сделать детектор пробоев, но не из чего было. А твоя Слеза может помочь тебе ходить по нижним мирам без опаски. Вместе со мной, конечно.

— Тогда действительно придержим. На очень черный день.

— Ага. Когда окажемся на последней полосе зебры.

— В смысле?

— Жизнь как зебра — полоса белая, полоса черная, полоса белая, жопа.

— Надеюсь, снова там мы не окажемся. Я только-только из нее выбираться начал.

— Тогда нам пора, — сказала Лами, сузив глаза и посмотрев в небо. — А то уже падальщики-сильфы крутятся в ожидании ужина. А если они еще и проголодаются…