слайд из одного файла. И таких файлов там больше восьмисот тысяч. Похоже, работа затянется надолго.

* * *

Энджи заглянула ближе к вечеру, и мама сразу отправила ее в мою комнату. Энджи неслышно вошла, подкралась на цыпочках, обняла меня за шею и поцеловала в макушку. Я сделал вид, что не слышу ее и не вижу отражения в экране. Такая у нас была игра. Какие мы все-таки лапочки.

— Привет, работяга, как прошел первый день на новом месте?

— Примерно как я и писал. Большую часть времени пытался понять, в чем заключаются мои обязанности, разбирался, что к чему. Я уже говорил, что встретил Лиама?

— Ага, это же надо! Мир, конечно, тесен, но чтобы настолько…

— К концу дня он уже почти перестал пыжиться от восторга и подошел поговорить по-человечески. Оказывается, он хорошо знает свое дело и подкинул мне много интересных идей, например, подсказал методы идентификации для гостевых ноутбуков, которые мне и в голову не приходили.

— По-моему, здорово, что у тебя появился фанат.

Она подвинула запасное кресло, переложила с него на кровать разрозненные детали для «мейкербота» и села.

— А меня это как-то смущает, — признался я. — Как твоя учеба?

Она собрала глаза в кучку:

— Я надеялась, что после школы наконец-то начну учиться по-взрослому, без тупого зазубривания всякой чепухи ради успешной сдачи экзаменов. Но почти на всех нынешних курсах итоговая оценка на семьдесят пять процентов зависит от результатов экзаменов.

— Ну, для разнообразия можешь организовать утечку экзаменационных материалов. — Не успел я договорить, как ее ладони зажали мне рот.

— Не шути так, — предостерегла Энджи.

У Энджи есть страшная тайна. В одиннадцатом классе она выкрала и выложила в сеть задания для государственных контрольных работ вместе с ответами. Говорят, на их подготовку были затрачены миллионы долларов. Школьная администрация так и не поняла, кто это сделал. Так им и надо!

— Прости, — отозвался я. — Но это еще не самая плохая идея. Никто другой не справился бы.

— Знаешь что, сначала давай лучше подумаем, что делать с этой Машиной бомбой. Посмотрим, что нас там ждет. А уж с экзаменами я как-нибудь справлюсь.

— Вот за это я тебя и люблю. Всегда зришь в корень.

Мы часто обменивались шутками про любовь, но я ее и вправду очень любил, да так сильно, что сам иногда пугался. Может быть, дело в том, что я постепенно отдалился от компании своих друзей и бросил учебу, и Энджи стала чуть ли не единственным человеком, с кем я регулярно общался, если не считать родителей. И время от времени мне делалось страшновато. Ей, кажется, тоже. Поэтому я надеялся, что работа в коллективе принесет в мою жизнь немного равновесия.

— Ну, показывай, что ты там накопал.

У меня по спине пробежал холодок — опять дала о себе знать паранойя. Подслушать, о чем говорят в комнате, очень легко, для этого надо направить луч лазера на оконное стекло. Звуковые волны заставляют стекло вибрировать, и эти вибрации хорошо считываются лазером. Я видел на ютьюбе демонстрацию этого эффекта, снятую на DEFCON — большой конференции хакеров в Лас-Вегасе. Звук был не идеален, но вполне разборчив. Достаточно, чтобы понять каждое слово и распознать голоса.

— Гм, — сказал я. — Погоди секунду.

Я подключил к ноутбуку динамики на длинных проводах и прижал к оконному стеклу. Потом запустил на компьютере генератор случайных чисел /dev/random и дал ему задание создавать белый шум. Из динамиков донесся неразборчивый треск, похожий на звук радиопомех. Я выкрутил громкость до почти невыносимого уровня и опустил на пару делений. Накрыл динамики шторами. Теперь пусть сколько хотят ловят лазером звук из комнаты, им не удастся вычленить осмысленный сигнал из случайного шума. Нельзя сказать, что это совсем невозможно, но, по крайней мере, нас не подслушает ни один любопытный глупее меня.

— Ого, — заметила Энджи, глядя на мои приготовления. — Ну ты и расстарался.

— А как же, — подтвердил я.

Мы придвинули кресла к экрану, и я показал ей свою виртуальную машину и аварийный прерыватель.

— Неплохо, — одобрила она. — Ладно, ты меня убедил, что относишься к этим материалам очень серьезно. Следовательно, ты глубоко убежден, что видел, как на фестивале схватили Машу и Зеба, и не сомневаешься, что взрыв был организован намеренно. — Она закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха. — Итак, спускаемся в кроличью нору.

— Погоди, сама увидишь. — Я запустил ВМ, вызвал список директорий. Откинулся на спинку кресла.

— Что это? Я даже не… — Энджи широко распахнула глаза. Я вручил ей мышку. Она стала открывать файл за файлом, начиная с самого верха. Первый назывался budget_8B5S.xls. Он оказался большой бухгалтерской таблицей с приходами и расходами. Слева в столбик шли имена каких-то людей. Заголовки столбцов представляли собой ничего не говорящие названия компаний вроде «Холдингс импорт/экспорт» или «Менеджмент Лтд». Остальную площадь таблицы занимали числа в долларах. Не очень крупные — $1001, $5100. Самым большим было $7111.

— Как много здесь единичек, — заметил я.

Энджи кивнула.

— Интересно, почему? — Она внимательно всмотрелась в цифры и достала свой ноутбук. — Для анонимности ты все так же используешь «ай-предейтор»?

— В основном да. Но попробуй запустить поверх него «Тор».

«Тор» — «луковый маршрутизатор» — случайным образом перебрасывает запросы от браузера с одного компьютера на другой, и ни один из этих компьютеров не знает, откуда пришел запрос и куда он направляется. Работает, конечно, неторопливо, даже медленнее, чем IPredator, и гораздо медленнее, чем прямое сетевое подключение. Но сейчас надо соблюдать максимальную осторожность.

Я долго вглядывался в таинственный гроссбух. Аварийный прерыватель затребовал пароль, и я его ввел.

— Ага, вот оно. Я же помню, что где-то уже читала об этом. В финансовых данных единица встречается чаще других цифр.

— Правда? Почему?

Она показала мне заметку — краткий пересказ материала с конференции.

— Товаров с ценой от 10 до 19 или от 100 до 199 долларов гораздо больше, чем тех, которые стоят больше двадцати или больше двухсот. Такова психология розничной торговли: люди скорее купят вещь за 9 долларов, чем за 10. Точно так же 99 долларов кажутся суммой гораздо меньшей чем 100, и 999 долларов звучат не так устрашающе, как 1000. Вот и возникают целые кластеры чисел с единичками. Но когда люди начинают придумывать числа, например, составляя ложные финансовые отчеты или мухлюя с налогами, распределение цифр оказывается более ровным. Таким способом, среди прочих, налоговое ведомство вычисляет махинаторов. Я читала об этом в книге по журналистике данных — в прошлом году пыталась подсунуть эту книгу своей факультетской преподавательнице, но она