сколько раз мы с ним в три часа ночи связывались по скайпу или мессенджерам, а то и выскальзывали из дома и бродили как полудурочные по улицам Сан-Франциско. Поэтому, хотя мы с Энджи наконец доспорили только к восьми часам вечера, я без колебаний связался с ним.

Хотя в последний миг я застыл ненадолго, почти касаясь пальцем иконки с его именем на экране смартфона. Вам тоже наверняка знакомо это неловкое чувство: вы давно не звонили человеку, поэтому звонить как-то неудобно, и чем дольше вы тянете время, тем неудобнее делается…

Потом я все-таки нажал на иконку.

— Маркус! — раздался в трубке его голос. На заднем плане было шумно, звякали бутылки и стаканы, слышались оживленные голоса.

— Джолу! — воскликнул я. — Старик, прости, что звоню вот так ни с того ни с сего…

— Секунду, — перебил он. — Перейду туда, где потише. — Вокруг него гудело веселье. — Сколько лет, сколько зим!

— Прости, что беспокою вот так ни с того ни с сего…

— Нет, нет, все хорошо. Отлично просто. Рад тебя слышать!

«Интересно, будешь ли ты так же радоваться, когда я переверну твою жизнь вверх тормашками».

— Джолу, мы можем встретиться? Дело очень важное.

— Насколько важное? — спросил он.

— Очень-преочень. Настолько важное, что не хочу обсуждать по телефону.

Я отчетливо услышал, как он вполголоса выругался. А вслух сказал:

— Конечно! Прямо сейчас?

— Да, было бы неплохо.

— Гм… — Он надолго примолк. — Давай там, где ты познакомился с Энджи.

— То есть… — Я прикусил язык. Молодчина Джолу. Тот, кто, возможно, нас подслушивает, понятия не имеет, где мы с Энджи впервые встретились. В плане безопасности Джолу даже осторожнее меня, он сразу сообразил, как действовать, еще до того, как узнал, в чем дело. Правильно я на него понадеялся. — Отлично. Когда?

— Через час годится?

— Хорошо, — отозвался я. — Джолу… Спасибо тебе.

Он фыркнул, и я словно наяву увидел его лукавую полуулыбку, насмешливо приподнятую кустистую бровь.

— Не за что. Ради тебя, старик, я готов на все. Сам знаешь.

Вот они какие, настоящие друзья.

* * *

Мы с Энджи познакомились на тусовке по обмену ключами, которую мы с Джолу устроили в Сатро-Батс, на побережье в районе Оушен-Бич. Руины тех купален, современные, но на вид почти как древние, имеют очень живописный вид, призрачный и драматичный, и та ночь навсегда отпечаталась в моей памяти. Я рассказал Энджи, куда мы направляемся, и она посмеялась. В первую годовщину нашего знакомства она повела меня туда, мы устроили пикник, сидели на берегу, любуясь заходящим солнцем, и обнимались, пока не замерзли.

— Телефоны лучше выключить, — сказала Энджи.

Я согласился. Паранойя — штука заразная. Однако мобильники постоянно передают телефонным компаниям информацию о нашем местонахождении, и если кто-то пытается нас выследить, то легко сможет найти доступ к этим данным. Тогда легко будет отследить всю цепочку — Маркус позвонил Джолу, потом Энджи, Маркус и Джолу встретились в Оушен-Бич. Все равно что надеть оранжевые светоотражающие жилеты и написать на них: ЗАГОВОРЩИК. На всякий случай я еще и вытащил из телефона аккумулятор.

Мы пришли на четверть часа раньше назначенного времени — автобусы помогли. А Джолу — через пять минут после нас. Крепко обнял нас обоих, и Энджи поцеловала его в щеку. Я не видел его уже несколько месяцев, с тех пор как он заглянул в Нойзбридж на лекцию по открытым данным. Он сильно изменился. Отпустил небольшие усики и остроконечные бакенбарды, укладывал короткие волосы в стильную прическу, придававшую ему взрослый, солидный, деловой вид. Он всегда одевался лучше нас, но сейчас превзошел себя — классическая рубашка в какую-то витиеватую полоску, при взгляде на которую у меня разъезжались глаза, плотные джинсы с большими заклепками, щегольские кожаные ботинки. А на мне были привычные старые джинсы из секонд-хенда, потертые мотоциклетные сапоги с въевшейся пустынной пылью и худи. Рядом с ним я почувствовал себя нищебродом.

От него пахло вином.

— Надеюсь, ты не обижаешься, что мы утащили тебя. Крутая вечеринка? — спросил я.

— Да так. — Он пожал плечами. — Отмечали выход нашего приложения, прогнозирующего транспортный график. В разное время на разных дорогах собираем обезличенные данные пользователей и пытаемся заранее предсказывать, где и когда возникнут пробки. Учитываем планируемые дорожные работы и текущую информацию от министерства транспорта. Вы передаете нам свой календарь, мы смотрим, куда вы направляетесь, и даем советы, каких дорог избегать, чтобы прибыть на место вовремя.

— Ого! Ужас какой, — сказала Энджи. Мне пришло в голову то же самое, но я благоразумно промолчал.

Однако Джолу не обиделся. Лишь усмехнулся.

— Во-первых, каждый пользователь дает добровольное согласие на обработку информации о себе. Во-вторых, все данные обезличиваются, то есть мы знаем, что в этом месте кто-то проехал, но не знаем, что это были вы. Но да, если у нас произойдет утечка данных, весь мир может узнать о вас много такого, чего вы не хотели бы сообщать.

Он сел на камень, достал из кармана жевательную резинку, предложил всем. Черная лакричная, его любимая, от которой язык и слюна приобретают тошнотворный черный цвет. От одного запаха я улыбнулся и унесся мыслями в старые добрые времена.

— А если до ваших серверов доберется полиция? — сказала Энджи. — Странное дело — мы изобретаем всякие икснеты, чтобы наши данные не попали в лапы правительства, но легко передаем их всевозможным компаниям. И полицейским достаточно прийти в дата-центр и спокойно все забрать.

— Ты и половины об этом не знаешь, — отозвался Джолу. — Как-нибудь я расскажу тебе о полицейском перехвате, у тебя волосы на ушах дыбом встанут.

— Кстати, о полиции и серверах, — вставил я. — У меня тут есть интересная техническая проблема, хочу обсудить ее с тобой.

— Так я и думал.

— Пока я не начал — у тебя телефон случайно не включен?

Он достал смартфон из кармана, снял заднюю крышку, показал пустой аккумуляторный отсек.

— Старик, estoy aqui por loco, no por pendejo.

Так звучала ударная концовка самого смешного испанского анекдота, какой я знаю. Правду сказать, единственного. Погуглите.

* * *

Джолу внимательно слушал, время от времени задавая вопросы. Я изложил свою гипотезу о взрыве на фестивале, и Энджи промолчала, не стала говорить, что не верит мне. Закончив рассказ, мы долго глядели на моего друга сквозь темноту, озаряемую лишь тусклым сероватым светом уличных фонарей над высоким обрывом.

— И что нам теперь делать? — спросил Джолу.

— Нам?

Он кивнул:

— Угу. Нам. Вы что думали, я останусь в стороне?

— В прошлый раз на этом самом месте ты говорил, что смотришь на вещи совсем не так,