четырьмя сотнями документов — одни были совсем короткие, другие очень длинные, — я просидел до трех часов утра. Передо мной проплывала удивительная, чудовищная карьера Кэрри Джонстон, тесно связанная с Вооруженными силами США.

Первый документ относился к временам службы Джонстон на военной базе в Тикрите, городе, где находился старый дворец Саддама Хусейна. В файле содержался ее доклад с описанием передачи партии иракских заключенных в руки иракской полиции. Сначала я не понял, почему кто-то дал себе труд сохранить этот документ, но следующий доклад внес ясность. В нем разъяснялось, почему никто не поставил Красный Крест в известность об обмене пленными и не получил от иракской полиции никаких подтверждающих расписок. Немного погуглив, я понял, что это означает: пятьдесят один человек, в том числе женщины и дети, сгинул в застенках иракского правосудия, и об их дальнейшей судьбе ничего неизвестно. Их арестовали по анонимным доносам или схватили на улице за «подозрительное поведение». И для всего белого света они навеки останутся безымянными узниками, томящимися неведомо где, в то время как семьи оплакивают их гибель. А может быть, их давно нет в живых, и бренные останки покоятся в братской могиле.

Потом она перевелась на военную базу «Гризли», где работала в разведке бок о бок с военной полицией. Там ей объявили выговор за несанкционированное применение стрессовых методов допроса пленных, подозреваемых в терроризме. Она контролировала массовую зачистку, в результате которой было арестовано более пятисот подозреваемых. В последующие месяцы все они были освобождены, так как расследование показало, что они не имеют никакого отношения к терроризму.

Примерно в то же время она уволилась из армии. И, хотя она добровольно написала прошение об отставке, в деле имелся также доклад вышестоящего офицера из Главного управления по кадрам, где говорилось, что ей «указали на дверь» после некоего «инцидента», связанного с «материально-техническим обеспечением». Еще один доклад прояснял суть дела более отчетливо — Джонстон была замешана в поставках американского оружия и боеприпасов наемникам из частной военной компании, и это оружие засветилось в ходе массовой бойни, в которой погибли сотни человек.

С тех пор она стала работать как частное лицо, сотрудничая с той самой военной компанией, то есть подыскивала и брала на службу наемных убийц, а позже засветилась в чрезвычайно прибыльной сделке, заключив выгодный контракт с той самой военной базой, откуда ее выгнали.

Какая гадость.

Лежа в кровати, я тщетно пытался уснуть. В голове вихрем кружились мысли. Интересно, кто поручил Кэрри Джонстон схватить Машу. Она сделала это по собственной инициативе, потому что в украденном файле было слишком много компромата лично на нее? Или выполняла задание американского правительства? Как так вышло, что армия вышвырнула ее за порог, а через месяц взяла обратно, поручив ту же самую работу за десятикратно большее жалованье? Они там что, белены объелись?

* * *

Я не мог себе позволить на следующий день прогулять работу, поэтому поплелся в штаб. Заглянул в кофейню к турку, пожевал кофейных зерен в шоколаде, закончил инвентаризацию и составил схему сети. Джо удивил меня, пригласив на обед. Оказывается, он включил это в свой график. Я впервые услышал об этом, когда ровно в половине первого он подошел к моему столу и остановился с выжидательной улыбкой.

— Здравствуйте, Джо, — поприветствовал я.

— Маркус, не пора ли перекусить?

Мы пошли в симпатичное вегетарианское кафе, где его знали по имени и сразу усадили за столик. Он тоже знал там всех по именам, поздоровался со всеми без исключения, от официанта до парня, наполнившего нам стаканы с водой, при необходимости переходил на испанский и искренне, по-дружески расспрашивал о женах, мужьях, детях, здоровье.

Больше всего меня поразила его искренность. Когда я бывал в ударе и чувствовал неодолимую тягу к общению, я мог вспомнить по имени самое большее половину из тех, кого видел. У меня вообще плохая память на имена. А когда мне начинали рассказывать о родителях, детях, братьях, сестрах и тому подобном, я старался изображать заинтересованность, но, честно говоря, какое мне дело, чем живут люди, которых я едва знаю или вообще ни разу не встречал?

Но Джо обладал сверхъестественной способностью проявлять искренний интерес к людям. Когда он говорил с вами, создавалось впечатление, что он в самом деле внимательно слушает вас, а не просто ждет, когда вы закончите, чтобы сказать то, что намеревался. Он был, даже не знаю, словно святой из религиозных рассказов, человек, которого переполняет любовь к ближнему.

И знаете, что самое удивительное? Рядом с ним мне не было стыдно за то, что я не питаю к людям такого же интереса. Наоборот, хотелось походить на него, стать таким же внимательным.

Когда заказ был сделан и стаканы с водой наполнены, Джо сказал:

— Спасибо, что нашел время для меня. Понимаю, как ты занят.

Будь на его месте кто-нибудь другой, я счел бы его слова за язвительную лесть, но он говорил так, будто искренне считает работу вебмастера и сисадмина самой трудной на свете и от души радуется, что его задача гораздо проще — всего лишь победить на выборах.

— Не за что. То есть… с удовольствием. То есть… это просто замечательно. Я очень рад, что у меня есть работа, да еще такая крутая. Все вокруг такие хорошие, интересные люди, и я всей душой верю в вашу платформу, и… словом, это очень здорово. — Я лепетал как идиот и не мог остановиться, а он, казалось, даже не замечал, как я барахтаюсь.

— Помнишь, мы в тот вечер говорили с тобой по телефону. Я тогда сказал: чтобы моя кампания стала успешной, мне нужно активно использовать технологии. И я не сомневаюсь, что Флор при разговоре с тобой выразила совершенно определенное мнение о том, что именно требуется от тебя. Тебе наверняка интересно, кто из нас победил в этой небольшой схватке. И чтобы помочь тебе принять решение, я расскажу кое-что из контекста. Флор — твоя непосредственная начальница, однако она командует не только тобой, но и мной. Мне хорошо известна ее уверенность в том, что для успеха избирательной кампании надо истоптать немало сапог, стучаться в двери, разговаривать с людьми, собирать деньги. В чем-то она права, и поэтому я терплю ее командирские замашки. Но кандидат здесь все-таки я, и у меня есть дополнительные приоритеты. Обрати внимание, я говорю «дополнительные», а не «другие». Насчет денег, стука в двери и стоптанных сапог Флор совершенно права. Понимаю, что в этой беготне ты будешь выкладываться до последних сил,