— А что с ней? — тихо спросила я.

— Ох, госпожа путница, это очень печальная история. — и он начал он свой рассказ. — Дочка моя старшая двенадцать лет назад сбежала в столицу с заезжим магом. Там они жили во втором круге, вроде бы даже хорошо. Весточки она слала ежегодно с соседями из деревни, я сам-то в столицу не езжу, мне продавать нечего, но кое-кто из нашей деревни там бывает каждую осень на ярмарке. А последние два года — ни слуху, ни духу от дочери, сосед мой, Михей, возил в этом году шкуры и кожу, да зашёл в квартал, где она жила, не было их там. Ни детей, ни мага этого, ни дочки. Собрался я в дорогу сам, хоть и зима на носу, но делать нечего, дочка-то у меня одна, остальные дети — сыновья. Вот приехал я, и действительно, дом заняли чужие люди. Поспрашивал я у соседей, да и выяснил, что два года назад маг этот сгинул куда-то, толи сбежал, то ли убили его. А дочь-то осталась одна, да без денег. Тем летом и она померла от чахотки. Дети остались совсем одни. Я их еле нашёл в первом круге, у мастера гончара. Альк в подмастерьях у него был, а Даринка в подсобке жила, брат её как мог спрятал и кормил, чем удавалось разжиться. Вот такая история. Детей я забрал, вот теперь домой едем. — тихо закончил он, не отводя взгляда от костра.

Было видно, что дочку он очень любил, и сейчас ему очень больно как от её смерти, так и от того, что он два года не знал о судьбе детей, которые за это время перенесли множество испытаний и очень сильно изменились. Боюсь, именно тогда их детство закончилось, и вернуть его будет практически невозможно. Фрол и сам всё это понимает, но изо всех сил старается не показать детям своих чувств, окружая их любовью и заботой.

— А поехали к нам, если Вам всё равно куда идти. У нас в том году ведьма сгинула в болотах, если не боитесь, то дом её как раз пустует, — неожиданно, предложил мужчина после того, как рассказал свою историю.

— Ведьма? — удивилась я.

— Ну да, что есть ведьма, народ её боялся жутко, но всё равно бегали к ней украдкой. Старуха травы собирала в лесу, да зелья варила. Вот и ходили за ними. А девки глупые приворожить если кого хотели, то бежали тоже к ней, но она гнала их прочь, не ворожила, стало быть. Зелья продавала, а колдовать, видно, боялась. А может, и не умела. — сбивчиво объяснил он.

— Я не боюсь и с удовольствием поеду с вами. — улыбнулась нежданному попутчику.

После ужина шкуры вернулись на место в телегу, и, накрывшись ими, мы устроились на ночлег.

До Дальних Топок было две недели пути, и я была безмерно благодарна Всевидящей за то, что она послала мне Фрола и его внуков.

Чем дальше мы ехали, тем суровее становился климат и беднее растительность. Сама бы я ни за что не добралась.

Каждую ночь мне снилась то академия, то ребята, то дедушки или Раян…

И каждый раз я подскакивала после пробуждения с ощущением, что это реальность, что выгорание и побег — лишь страшный сон, но передо мной был всё тот же заснеженный тракт, ребёнок под боком и спины Фрола и Алька впереди, на месте возничего. Но самое главное — отсутствие магии. Именно это каждый раз заставляло воспрянувшую было надежду разбиваться о камни реальности.

На десятый день нашего путешествия я проснулась от того, что нечто горячее дотронулось до моей щеки. Снился мне как раз Раян — его серые бездонные глаза и горячие нежные руки. Подскочив в очередной раз в телеге и убедившись, что это сон, я выровняла дыхание, подождала пока уймётся бешено колотящееся сердце и взглянула на Дарину. Та металась в горячке и бредила.

Бедная девочка! Я немного откинула овечью шкуру и осмотрела её. У неё был довольно сильный жар, дыхание хриплое, а сердце билось очень быстро и неровно. Плохо, очень плохо, как бы не воспаление легких.

Я достала из сумки лекарства, накапала в свой серебряный стаканчик зелье от жара, добавила бальзам на семи травах для улучшения самочувствия и дала выпить больной. После растёрла её медвежьим жиром с вытяжками из целебных трав и плотнее укутала в шкуры, да ещё и обняла сама, не позволяя раскрыться и делясь своим теплом.

Оставшуюся дорогу до Топок я ухаживала за девочкой, качала на руках, если ей становилось совсем плохо, сбивала жар и лихорадку, поила своими зельями. Дядька Фрол стал реже останавливаться ночами, да всё быстрее гнать лошадей домой, лишь иногда уступая место возничего Альку, чтобы хоть немного передохнуть. Так что ехали мы теперь практически без остановок, только в деревнях останавливались ненадолго, чтобы пополнить запасы провизии и перекусить.

Топки встретили нас тёмной безлунной ночью и метелью, я уже порядком замёрзла и промокла от бесконечно идущего снега. Шкуры спасали только первое время, а сейчас превратились с замёрзшие ледышки, ведь просушивать во время привалов у костра мы их больше не могли, да и в деревнях останавливались не дольше, чем необходимо для принятия пищи и закупки продуктов. Обычно Фрол вместе с заказом просил подготовить и продукты в дорогу, что здорово экономило время. Зелья тоже подходили к концу, так что когда телега свернула на очередную тропинку, и я увидела частокол, окружающий деревню, то облегчённо вздохнула — наконец-то можно будет забиться в какой-нибудь тёплый и сухой уголок и просто поспать.

Подъехав вплотную, Фрол придержал лошадку, а Альк спрыгнул и открыл ворота, которые, как и сам частокол, стояли больше для того, чтобы куры в лес не убегали, чем для защиты, и мы продолжили путь по широкой улице, проехав ещё совсем немного. Мужчина остановил лошадок около яркого забора, за которым стоял небольшой дом, загнал лошадей и телегу в сарай, взял на руки Даринку, и повел нас в сени, где наказал скинуть тёплую одежду, после чего мы прошли в большую комнату.

Там было тепло и уютно, топилась печь, окна были наглухо закрыты ставнями, пол устилал шерстяной ковер. Посередине комнаты находился большой стол и две лавки. Очень просто, но уютно.

Нас вышла встречать женщина небольшого роста, в сером шерстяном платье, русые волосы заплетены в косу, а карие глаза смотрели на нас с добротой и теплом.

— Ну наконец-то, Фрол, я жду тебя вот уже как с неделю, что случилось-то? — взволновано проговорила она.

— Давайте мне девочку, и покажите, пожалуйста, где я могу её разместить, я пока уложу малышку спать, а вы спокойно поговорите. — не желая мешать, предложила я.

— Не нужно, я сама, — остановила меня женщина, — садитесь, я сейчас чай поставлю.

— Да ты сама ещё ребёнок, госпожа травница, — улыбнулся мне мужчина. — Да и худющая какая, прям как моя Даринка.

— Судить людей по внешности — последнее дело, — строго ответила я.

— Хм, а ты права, прошу прошения, — вмиг растеряв весёлость, серьёзно ответил он,

— внучке моей ты помогла, за что безмерно благодарен. Это жена моя — Леда, как вот ей сказать про дочь, не знаю. — вдохнул Фрол, а последние слова проговорил так, чтобы услышала только я.

Мы расселись на лавке. Вернулась хозяйка, уложив Даринку, достала из печки пирог с капустой, расставила чашки и налила ароматный чай.