Нет, конечно, она уже вышла за эти рамки, и незачем ждать, когда он придет. Это выглядит жалко, а она больше не желала быть жалкой. Поэтому, чтобы не сидеть у него, отправилась осматривать здание.

В нем обнаружился достаточно большой бассейн и стена для скалолазания. Усевшись на скамейку, Джессика смотрела, как люди тренируются на стене.

Вскоре к ней подошел симпатичный мужчина и, представившись Дейвом, спросил, не желает ли она тоже попробовать.

Джессика подняла сломанную руку.

– Уже попробовала, – невозмутимо заявила она.

Он засмеялся и немного пофлиртовал с ней, отчего она поняла, что новая одежда делает свое дело. Джессика надела один из купленных вчера нарядов, придававший ей уверенность, почти совсем утраченную в последнее время. Дейв полез по стене, очевидно желая произвести впечатление, она с готовностью позволила ему это сделать.

Понаблюдав за ним какое-то время, Джессика решила, что, как только рука станет лучше, ей тоже стоит попробовать себя в скалолазании. Стена действительно выглядела заманчиво.

После тщательного осмотра здания и окружавшего его великолепного парка с водопадом она вернулась в апартаменты Кейда.

Он уже пришел. Ей показалось или он в самом деле доволен тем, что она самостоятельно воспользовалась кодом, который он назвал?

– Привет. Как прошел день?

– Ох, в трудах.

– Тебе пришлось задержаться на работе?

– Нет, я вернулась какое-то время тому назад. Просто захотелось осмотреть твое жилище. Мне очень понравилось. А в стену для скалолазания я просто влюбилась.

– Серьезно? Ни разу там не был. Это одно из тех платьев, которые мы купили вчера?

– Да. Кажется, я имела успех. Ко мне даже клеился парень по имени Дейв, который тренировался на стене. Думаю, в обычной ситуации он не допустил бы такой ошибки.

Джессика почувствовала определенное удовольствие оттого, что Кейд не смог скрыть раздражения по поводу Дейва.

– Хочешь, закажем что-нибудь на обед? Я почти ничего не держу здесь из продуктов для готовки. – Он щелкнул пальцами. – Разве что ты готова ограничиться омлетом.

Омлеты всегда удавались ему на удивление хорошо.

– С удовольствием.

Джессика действительно поела с удовольствием. После обеда они посмотрели новости, и это показалось обоим совершенно естественным, будто они обычная семейная пара.

Кем они пока еще являлись в определенном смысле.

Конечно, когда только поженились, они не сидели у телевизора. Не могли оторваться друг от друга. Позже, когда этот период закончился, вернее, когда она его оборвала, подчинив все графику, способному обеспечить зачатие, они иногда по вечерам играли в карты.

Джессика вдруг почувствовала, что соскучилась по этому времяпрепровождению.

– Кейд, у тебя есть карты?

– Зачем? Хочешь сыграть в покер на раздевание? – спросил он с такой искренней надеждой, что она невольно рассмеялась.

– Нет!

– Тогда как насчет игры в скраббл на раздевание?

– А может, сыграем в обычный скраббл? – Она старалась не поощрять его своим смехом.

– А плохие слова допускаются?

– Думаю, сойдет. Но только на этот раз.

– А если мы будем использовать только плохие слова?

Джессика шлепнула его по плечу.

– Это уже по принципу: «Дай ему палец, так он всю руку отхватит».

Ей вдруг самой захотелось сыграть с Кейдом в скраббл с плохими словами. Захотелось перестать быть занудно правильной.

– Идет. Играем в скраббл с плохими словами.

– Честно говоря, у меня нет доски для скраббла.

– И значит?

– Но, могу поспорить, мы можем найти ее в компьютере.

Так они и сделали, усевшись рядышком на диван перед компьютером. Принялись играть в скраббл и играли до тех пор, пока Джессике не стало казаться, что она сейчас умрет от смеха.

– Итак, – сказал Кейд как бы невзначай, после того как выложил слово «цицька», – объясни мне, почему тебе вдруг срочно понадобился развод.

– Я тебе уже говорила, что не считаю это срочным.

– Но за этим что-то кроется.

Возможно, он нарочно все это подстроил, напомнил, что значит иметь рядом лучшего друга, потому что Джессике вдруг захотелось рассказать ему обо всем. Вдруг безумно захотелось узнать, что он об этом думает.

– Я собираюсь взять приемного ребенка, – тихо призналась она.

Кейд вытаращил на нее глаза:

– О, Джесс. – Он не радовался за нее, а будто жалел.

– Что это означает?

– Это вариант слова «титька» или «сиська».

Только что она сказала ему нечто очень важное!

Как он может вести себя так, словно какое-то дурацкое слово занимает его больше?

– Не это. Что означает «О, Джесс»?

– Не обращай внимания. Просто вырвалось, извини.

Она вдруг поняла, что он зацепился за глупое слово, чтобы не продолжать разговор на тему ребенка.

– Нет, я хочу знать. Отвечай.

– Но если я скажу, ты взбесишься. – Он не желал продолжать этот разговор.

– Неужели? – Когда это она была такой? Когда спрашивала чье-то мнение, а потом злилась на то, что оно не такое, как ей хочется? Джессике хотелось, чтобы это оказалось неправдой, но где-то в глубине души она чувствовала, что он прав.

– Тебе не понравится то, что я скажу, но я все равно хочу это сказать, хотя бы ради ребенка.

Она вся съежилась.

– Ребенок не даст то, что тебе нужно, – негромко произнес он. – Придется делать то, что нужно ему.

Джессика была в шоке. Ей следовало бы очень, очень разозлиться на него. Но этого не случилось. Она вспомнила откровение, посетившее ее в примерочной «Крисалис». Откровение, которое так ее потрясло. Ребенок нужен ей, чтобы преодолеть ощущение собственной неполноценности. Нет, Джессика не злилась на Кейда, почувствовав как никогда остро, что носит в себе эту потребность с тех самых пор, как умерла ее мать. Выкидыши только усилили ее.

Кейд просто назвал вещи своими именами. По его лицу она видела, что это не желание задеть ее, а проявление мужества. Он сказал простую правду, зная, что это может ее разозлить, однако веря в то, что она способна слышать. И еще, возможно, веря в то, что поймет, как обойтись с этой правдой.

Джессика вспомнила, как, прежде чем ей стали ненавистны все качества Кейда, любила их. И одним из этих качеств была его способность правильно улавливать суть вещей. Если бы она назвала это инту ицией, Кейд стал бы возражать, но дело обстояло именно так.