– Тогда ладно, – теща решительно нахмурила брови, – значит, как-то в прошлом году летом является Мишка, как всегда, с раскопок своих – развеселый весь и уже поддатый. Пива, говорит, выпил по дороге со станции. А какое там пиво, когда я вижу, что покрепче нашлось. Он ко мне: мама, не бухтите, завтра вам насос новый в колодец куплю! Давно, говорю, пора, а то вручную качать уже руки отваливаются. А сама и думаю – с чего это он такой щедрый?

Он в баню пошел, а я в сарай. Как увидела – господи помилуй! – в сарае полный ящик гранат стоит, «лимонок». Главное дело, все аккуратные, в масле, ветошью проложенные, как новенькие! Это что же, думаю, если, не дай бог, рванет, то не то что от нашего дома, а и от всей улицы ничего не останется!

– Может быть и такое дело… – в свою очередь нахмурилась Александра Павловна.

– Я в баню, да там Мишку голого веником и отходила, – продолжала решительная теща. – Заодно и Райке досталось. Ты, говорю, соображаешь, что делаешь, или уж совсем мозги пропил? Мама, говорит Мишка, да они шесть десятков лет в земле пролежали, и ничего не случилось… Что тут сделаешь? Дурак и есть дурак…

– Да уж…

– Выволокла я его из бани, одно хорошо – хмель выветрился. Забирай, говорю, эти гранаты сей же час, ни минуты в доме не оставлю. Хоть на помойку выбрасывай, а чтобы на участке их не было! Мишка стоит – глазами лупает. Да еще Райка тут встряла – да куда ж он пойдет, ночью-то. Ну, приложила я Мишку скалкой, сразу понял, что дело серьезное. Нужно, говорит, к Штандартену ехать. А как его одного отпустить – ночью, да с ящиком «лимонок». И так дурак, да еще выпивши… Заметет, думаю, милиция на первом же перекрестке, и загремит он по полной программе. И поехала с ним, ящик в мешок увязали, машину сама поймала, Мишку назад с ящиком пристроила…

– Решительная вы женщина! – одобрительно сказала Ленская. – Адрес теперь этого Штандартена скажите…

– Точного адреса не знаю, но показать могу, – ответила теща, – это возле Сенной площади, там переулочек такой, дом угловой. Вход в квартиру прямо из подворотни. Только я туда не ходила, Мишка один гранаты понес. После все ругался, что мало денег скупщик дал, из-за срочности Мишка торговаться не стал…

– Правильно сделали, что не ходили, – сказала Ленская, – и себе, и дочери этим жизнь спасли. Если бы он знал, что вам его адрес известен, то вас бы, как соседку Сапогова, убить попытался.

– Ну, это мы еще посмотрим, кто кого! – Теща ни капли не испугалась.

Ленская поговорила по телефону с разными людьми, сказала, чтобы забрали их со свидетельницей, а остальные ехали прямо к Сенной площади и выяснили по дороге в ближайшем отделении милиции, кто проживает в бывшей дворницкой в угловом доме по такому-то переулку.

Теща Михаила ожидала ее уже одетая по-городскому – в теплое пальто в темно-синюю клетку и короткие полусапожки. К тому времени, как подъехала милицейская машина, она успела запереть дом и спустить с цепи собаку.

Катя закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от музыки. Большой зал филармонии был полон. Сегодня давал концерт известный пианист из Германии.

Бетховен. Четыре сонаты. Алеша сказал как-то, что предпочитает музыку немецких композиторов – итальянцы, дескать, слишком поверхностны и несерьезны. Они даже поспорили тогда с Катей немножко, причем она быстро признала свое поражение.

Откровенно говоря, ей и не хотелось отстаивать свое мнение. И спорила она с Алексеем только потому, что хотела показаться ему серьезным, вдумчивым человеком. Она ужасно боялась, что ему с ней будет скучно.

В женских журналах советовали выбирать в разговоре темы, интересующие вашего собеседника. Лучше всего ненавязчиво расспрашивать о нем самом. Мужчине, мол, никогда не надоест говорить о своей персоне, а женщине нужно только внимательно его слушать, изредка вставляя в разговор междометия типа: «Да что ты говоришь?», «Не может быть!», «Ну надо же, как интересно!»

С Алешей такой способ не годился. Он был совсем не такой мужчина, которого хотят получить в свое единоличное пользование читательницы дамских журналов. Катя давно уже забросила журналы, она поняла, что у нее все будет по-другому.

Они познакомились… Катя не помнит точную дату. Просто в один прекрасный день она осознала, что этот мужчина ею интересуется. Оказалось, Алексей ходил в библиотеку уже давно, а Катя и не замечала. Он был приятен в обращении и приветлив со всеми сотрудницами, но отличал только ее. Причем делал это ненавязчиво, и вообще держался скромно, но с достоинством.

Иногда, когда у Кати выдавалось несколько свободных минут, они разговаривали, потом, когда Кира Леонидовна, застав их за увлеченной беседой, нелицеприятно высказалась о некоторых безответственных сотрудницах, которые используют рабочее время в личных целях, Алексей стал поджидать Катю после работы и провожать до дома. Потом пригласил Катю в театр, потом – на концерт. Их отношения текли неторопливо и размеренно, как река по равнине, Алексей был неизменно ровен и вежлив.

Пианист взял особенно сильный аккорд, и Катя, вздрогнув, открыла глаза. Алексей сидел рядом и пристально смотрел на сцену, весь уйдя в музыку. Кате захотелось заглянуть ему в лицо, чтобы увидеть его выражение в этот момент и глубоко проникнуть в его чувства. Хотя она и без того знает, что к музыке он относится очень серьезно, его не следует беспокоить.

Катя любила музыку, любила бывать в филармонии, где ее окружали такие же, как она, меломаны. Ей нравилось, что Алеша разделяет ее пристрастия. Хотя правильнее было бы сказать, что это она их разделяет. Сейчас он весь ушел в музыку, так и ел глазами пианиста, следил за каждым его жестом.

Скосив глаза на его профиль, Катя заметила твердо сжатые губы, упрямую складочку на подбородке.

Пожалуй, ей больше нравилось, когда они сидели друг напротив друга в библиотеке или в кафе и он говорил. Катя смотрела тогда на его лицо – такое красивое, с правильными выразительными чертами. Он был невысокого роста, но отнюдь не хлипкий, а за внешней мягкостью просматривался твердый стержень.

Алексей слегка пошевелился, почувствовав ее взгляд, и Катя поскорее отвела глаза, как будто делала что-то предосудительное и не хотела, чтобы он застал ее за этим занятием.

С другой стороны от нее сидела пара средних лет, мужчина с бородкой, одетый скромно, но аккуратно, с ним дама – в дорогом костюме, с гладкой прической, чем-то похожая на Киру Леонидовну, только эта выглядела не такой строгой.

По тому, как они слушали, Катя поняла, что эти двое любят музыку так же, как она, то есть в филармонии они частые, если не сказать постоянные, гости. И тем не менее рука мужчины накрывала женскую, он улыбнулся своей даме ласково, в ответ она едва заметно прижалась к его плечу. И снова замерла, слушая пианиста.

Кате вдруг захотелось, чтобы Алеша сделал так же, чтобы его рука накрыла ее руку, чтобы он обнял ее и привлек к себе, хотя, несомненно, это вызвало бы у любителей музыки некоторое удивление. В филармонии такое поведение не принято.