и удивительно была похожа на нашу игрушечную матрешку, которую обычно каждый уезжающий за границу обязательно берет с собой. Такая матрешка была и у Павла, даже не одна.

«Как бы не забыть раздарить»,— вспомнил он о их существовании, глядя на эту луну.

Подошедший официант заговорил по-русски.

Это удивило Павла не меньше, чем всех, кто сидел с ним за одним столом.

— Откуда вы знаете русский язык? — не удержалась от вопроса Люба.

— Знаю,— коротко ответил официант и, сделав строгий вид, открыл свой блокнот, давая тем самым понять, что разговаривать об этом он не имеет времени, так как должен приступить к исполнению своих служебных обязанностей.

— Вашей группе на первое мы можем предложить свекольник, куриный бульон,— начал перечислять он,— суп из черепахи...

— Суп из черепахи? — перебил его Павел.

— Да,— повторил официант,— суп из черепахи.

— А что, ребята, давайте возьмем? Где еще доведется такое попробовать?..

Предложение было принято. Одна только Люба отказалась есть суп из черепахи.

— Наверно, какая-нибудь гадость,— откровенно произнесла она и поморщилась.

Услышав ее замечание, официант поспешно обернулся к ней, и его брови удивленно поползли вверх. Однако он ничего не сказал, а только молча кивнул головой, когда она попросила принести ей куриный бульон.

Как бы дополняя спокойное настроение, создаваемое в зале освещением, в ресторане медленно плыли звуки блюза. Оркестр играл неторопливо и даже лениво, так, что, казалось, каждая взятая трубой или саксофоном нота надолго повисала в воздухе. Общий ритм нарушали только официанты. Они удивительно напоминали конькобежцев, скользя, как на льду, в разные стороны по гладкому полу. Особенно они были быстрыми, когда торопились с пустыми подносами к ярко освещенному входу без двери, за которым была, очевидно, кухня.

Павел только сейчас обратил внимание на то, что они все были очень молодыми, почти подростками. «Ну сколько может быть нашему официанту? — размышлял он.— Лет пятнадцать, не больше... А этому, белобрысому, тоже почему-то строгому и серьезному?.. Он почти такой же, как Костька. И даже похож на его товарища. Этого... Как же его зовут? Кажется, Марик...»

Павел вспомнил о брате, о том, как, провожая его на вокзале, Костька долго не решался что-то сказать, а потом, когда уже поезд тронулся, крикнул:

— Привези из Чехословакии увеличительное стекло, которое прожигает!

— Привезу!

Чехословакия была единственная социалистическая страна, которую туристы посетили во время своей поездки.

«Какие замечательные там люди,— вспоминал Павел,— добрые, внимательные...»

Однако он скоро должен был отвлечься от воспоминаний, потому что официант уже все поставил на стол.

Первым делом Павел начал недоверчиво рассматривать черепаший суп. Ребята, сидевшие с ним за столом, делали то же самое. Они даже включили стоящую здесь же настольную лампу, чтобы было лучше видно.

К их удивлению, суп подавали не в тарелках, а в маленьких кофейных чашечках. По цвету он тоже был похож на кофе.

Чувствуя некоторую ответственность за свое предложение заказать черепаший суп, Павел первым поднес чашечку к губам, отхлебнул и ощутил во рту густую наваристую жидкость. Другие последовали его примеру.

— Ну как? — усмехнулась Люба, которая с нетерпением ждала оценки столь экзотического блюда и даже не трогала свой куриный бульон.

— Ничего,— произнес Павел,— только маловато. Уже половины нет, а какой у него вкус — так и не понял.

Все засмеялись.

После обеда туристов повезли в музей современной живописи. Потом была экскурсия по городу, во время которой Элен и упомянула о том знаменитом мосте, который был построен еще в семнадцатом веке из чугуна и камня. Однако мост она не показала, сославшись на то, что он находится недалеко от гостиницы и туристы, если захотят, смогут его увидеть в свободное время сами.

— А сейчас быстрее, быстрее ужинать,— произнесла она уже хорошо знакомый всем призыв.— В темпе...

Заснуть ночью Павел не мог — мешал неумолкающий город. Забылся только, как ему показалось, на несколько минут, а когда туманный рассвет едва коснулся своим дыханием улиц, окружив прозрачной голубизной бесчисленные фонари и огни реклам, спустился вниз.

«Ну где же этот мост?» — спрашивал он себя, неторопливо шагая вдоль серой линии домов по той стороне, где была гостиница. Он прошел уже почти целый квартал, но моста не было. Повернув в обратную сторону, снова миновал широкие двери гостиницы, за которыми все так же стоял навытяжку грузный швейцар с золотым погоном на правом плече.

На этот раз Павлу показалось, что швейцар внимательно посмотрел на него, когда он проходил мимо.

«Ну где же этот мост? Где?» —продолжал спрашивать он себя, озираясь по сторонам. И тут вдруг Павел увидел двух подростков, переходящих неширокую улицу. Похоже было, что подростки направлялись прямо к нему — так внимательно смотрели на него две пары любопытных глаз. Павел узнал их сразу.

«Официанты! Ну, точно... Вон наш, а рядом с ним белобрысый».

На этот раз они показались Павлу не такими строгими и серьезными, как там, в ресторане, а, наоборот, увиделись веселыми и молодыми в своих сильно потертых джинсах и одинаковых белых рубашках, мятых и даже небрежных.

— Здравствуйте,— сделал навстречу к ним несколько шагов Павел.

— Здравствуй, товарищ!

Павел даже оторопел: «Какой я ему товарищ? И почему он меня так называет? »

Однако он постарался скрыть свое недоумение и поспешно спросил:

— Не скажете ли, где здесь мост, построенный из чугуна и камня? Мост семнадцатого века?

Ожидая ответа, Павел взглянул на другого подростка: «Ну как он похож на Костькиного товарища! Просто как две капли воды».

А официант уже отвечал.

— О! Это совсем рядом! Надо только пройти вон ту площадь,— показал он рукой на зажатый высокими строениями асфальтовый четырехугольник,— и свернуть направо. Там и будет этот мост...

— Спасибо,— поблагодарил его Павел и снова повторил вопрос, который задавала официанту Люба еще в ресторане во время обеда: — Откуда вы знаете’ русский язык?

Паренек так же, как и тогда, коротко ответил «знаю», но Павел тем не менее почувствовал, что на этот раз подросток был готов сказать что-то еще, и потому заторопился поддержать разговор дальше, выбрав для этой цели, быть может, не самый удачный тон восторга.

— Вы очень, очень хорошо знаете русский язык! — сказал он.— Это говорю вам я, русский... Я просто восхищен вами!

Подросток улыбнулся:

— А я тоже русский...

— Как?

— Мой дед жил в России,— начал он рассказывать, польщенный похвалами Павла,— но уехал оттуда давно. Здесь родился