Ответ Одесского военного прокурора пришел к нам уже после Нового года и занял, буквально, пять строчек:

«Экспертной комиссией Медико-Санитарного Управления Одесского военного

округа установлено, что бывший военнослужащий С. страдает навязчивой

психопатической манией, выражающейся в том, что он не может отпустить большой

палец правой руки, что делает невозможным прохождения им дальнейшей воинской

службы в рядах ВС СССР».

Командир долго в недоумении разглядывал ответ, затем как-то подозрительно

посмотрел на меня, ухмыльнулся в свои прокуренные рыжие усы и приказал никому в

части об этом не рассказывать.

Все-таки уметь ловить палец — дано не каждому!

=============

СПИ СПОКОЙНО, МОЙ НЕЗНАКОМЫЙ БЛАГОДЕТЕЛЬ

Трудно назвать три года службы в армии лучшими в моей жизни, но уж худшими –

язык не поворачивается. Призван был я в 1964 году, демобилизовался в 1967. Помню, как

меня провожали в военкомат перед убытием. За два дня до этого в армию ушел мой

приятель Валера по прозвищу Китаец. Его он получил в пятом — шестом классе за то, что, выходя на улицу, любил громко хвастать:

— Видите, какие у меня красивые желтые ботинки? — Это китайские, батяня по случаю

купил… — А брюки вельветовые — тоже китайские. Маманя с работы принесла… И

фонарик, бьющий точным пучком — тоже китайский… И белая сорочка китайская… Все

китайское!

То были времена, когда страна дружно распевала «русский с китайцем — братья

навек!». Таким образом мой рыжий дружок с соседнего двора раз и навсегда стал

Китайцем, и в минуты особого расположения мы называли его Дэном Сяо и Хер Чин Хоу, на что он никогда не обижался.

Накануне его отъезда мы пили с ним целую ночь у меня дома, понимая, что скоро не

встретимся. Изредка заходила к нам сонная мама, волнующаяся, как бы чего не случилось

с детками, решившими в знак дружбы освоить две бутылки водки. Напрасно. Одна у нас

осталась целой и невредимой, её я заберу с собой в свой «сабельный поход».

Валера жил по-соседски. Его мать работала на почте, а отец — военный пенсионер, седой одноногий инвалид, давно и прочно пьющий человек. С детства помню, как он

размашисто и резко передвигался на костылях с закатанной брючиной на левой

отсутствующей ноге. Работал он в артели инвалидов. Бывал всегда небрит, не очень

опрятен, в общем, представлял собой неприглядное зрелище. И вы поймете, как мне было

неловко, когда он предложил провести меня в военкомат, мол, всех провожают папы и

мамы, а ты пойдешь в некомплекте.

Посоветовался с мамой, она равнодушно бросила: — Хочет человек, пусть идет!

Чувствовалось, что этот разговор ей неприятен.

57

Наутро Валерин отец нас удивил. Мы подошли к военкомату втроем: мама, я и

пожилой подполковник на костылях, в наглаженной военной форме и с множеством

наград. Тщательно выбритый и с резким запахом «Шипра». На призывников и снующих

по двору работников военкомата эта живописная картина произвела впечатление. Они

уважительно козыряли фронтовику, вынесли ему стул, окружили вниманием. Мне было

приятно — такой батя! Наверное, поэтому меня назначили командиром отделения на время

поездки. Я сдуру возгордился — знай наших!

Мама стояла, как лишняя на этом празднике войсковой жизни. Теперь я ее понимаю и

жалею, сколь многого не доходило до меня в те годы.

Про свою армейскую жизнь я уже писал; со второго года служил в штабе, общался с

интересными людьми, возможно, поэтому она была наполнена занятными, на мой взгляд, эпизодами. Расскажу про такой.

Как-то командир меня спрашивает: — Чем занимаешься, Бронштейн, после обеда?

Я был кодировщиком, свободного времени навалом, бодро отвечаю: — Чем надо, тем и

займусь, товарищ полковник!

— Есть к тебе одно дело. Был у нас в части такой майор Тарасов, зам по тылу, хороший

мужик, фронтовик, трудяга. Не повезло ему — рак мозга, сгорел в считанные месяцы.

Осталась семья, жена и две дочки. Не захотели они в Армении жить, уехали на родину, в

Саратов. А здесь могилка. В общем, дам я тебе точный адрес захоронения, возьми с собой

кого-нибудь из приятелей, лопату, грабли, приведите ее в порядок.

Получаем инвентарь и идем с Валерой Мечиком, моим армейским приятелем, на

кладбище, благо, оно находится в десяти минутах ходьбы от части. Могилу нашли быстро, неподалеку от входа. Жалкое зрелище, заросшая бурьяном, давно некрашеная оградка.

Стали работать. Дело было летом, жара, сняли гимнастерки, хочется пить…

А рядом бурлит жизнь: там и там у могил группки людей — поминают своих

близких. Выпивают, громкие разговоры темпераментных кавказцев. А мы в полном

одиночестве, грустные, только пот блестит на взмыленных спинах…

И вот подходит к нам чернобородый мужик с соседней могилы, обращается:

— Ара! Кончай работать, папина могила — как новая, иди к нам, помянем русского

офицера!

Переглянулись мы с Валерой, замялись, а он настаивает: — Давай, ребята, мы наших

защитников уважаем, помянем и вашего, и нашего папу!

Оделись, прихватили с собой инвентарь, пошли. Нас расспросили, кто был

покойный, кем служил, и подсовывают стаканы — Выпьем за вашего папу, пусть ему

хорошо лежится в нашем Карастане!

На столике у могилы разложена такая еда… В армии мы такого никогда не видели, да и дома, правду говоря, тоже редко. Выпили раз и другой, смотрят на нас с

расположением, подсовывают лучшие куски. В общем, попав часть, мы уже не ужинали, старались держаться на ногах ровно, отворачивались от офицеров, чтоб не глушить их

знакомым запахом. Гостеприимные и щедрые люди живут в Армении!

Доложил командиру, что дело сделано, могила приведена в порядок. Вот только

оградку бы надо еще подкрасить — напрочь заржавела.

Получаем на следующий день краску и кисти, и снова на кладбище. Стоим, красим, вокруг люди, но уже другие. И что вы думаете, не прошел и час, как к нам подходит

немолодая супружеская пара и зовет к себе помянуть нашего папу…

Майора Тарасова мы с Валерой так полюбили, что решили взять над его могилой

шефство, о чем я доложил командиру. Мол, надо прибирать могилку хотя бы раз в месяц.

Он довольно посмотрел на меня и сказал: — Молодец, Бронштейн, рад, что в тебе не

ошибся. Объявляю Мечику и тебе благодарность, с увольнением в выходные в город.

***

— Уважаемый Иван Петрович Тарасов (1919–1965)! Спасибо Вам за то, что в течение

полутора лет Вы разнообразили наш с Валерой рацион, но поверьте, мы очень старались, 58

чтоб Ваша могила была самой ухоженной! А перед демобилизацией я не забыл рассказать

о Вас секретчику Коле