– Вон как, – хозяин кивнул, – ну да, вы же не нашенского роду-племени, стало быть, у вас все по-другому.

Хозяин снова недобро посмотрел на корзинщика, который все еще сидел на своем возу и доедал крошки стылого хлеба.

– А этот действительно с вами?

– С нами.

– И давно?

– А тебе какое дело? Он тебе должен?

Трактирщик натянуто улыбнулся.

– Нет, я его первый раз вижу.

Пройдясь вдоль обоза, он взглядом ощупывал каждый тюк и подолгу задерживался возле побуревших пятен.

– А это что у вас, осмелюсь спросить, уж не кровь ли?

– Кровь.

– А чья? Я вижу, возов мало, у нас обычно не меньше двух десятков проезжают, а тут – три.

– Четыре, этого тоже считай.

– Ну да, конечно, четыре, – сразу согласился трактирщик. – А где же остальные возы и люди?

– А тебе любопытно?

– Ну… – Трактирщик замялся. – У дороги живем, если какая напасть или разбойники, хорошо бы знать наперед.

– Не было остальных возов, все здесь.

– А чья же кровь? – не унимался трактирщик.

– Любопытных, которые по лесу шастают. Тоже стали расспрашивать, да только никто им не ответил – всех на дороге положили…

Последние слова Углук произносил, надвигаясь на трактирщика. Тот ойкнул и, буркнув что-то про ожидающие его дела, скрылся за углом.

– Зря вы тут остановились, ваша милость, – прошептал корзинщик. – Он из деревни шайку вызвал, вон дурачка за ними послал.

– Без тебя знаю, умник.

– Думаете, одолеете их?

– А чего не одолеть? Ты посмотри на меня. – Углук взмахнул двуручником, лошади вздрогнули от блеска стали.

– Меч, это, конечно, хорошо, только ваша милость обыкновенный человек, а у них кое-что пострашнее имеется.

– Во-первых, умник, я – орк.

– Простите, ваша милость.

– Прощаю. А во-вторых, что там у них пострашнее?

– Ну, я точно сказать не могу, – смутился корзинщик, – но только люди говорят, что деревенский дурачок Генри одержим огнем.

– Это как?

– Когда у него припадки или в гневе он, может дом сжечь одним только взглядом

– Дурачок? – Орк с сомнением покачал головой.

– Да.

– Ну тебя, выдумываешь ты все, слишком много здесь дурачков, тебе не кажется? – Орк почесал пустой живот и, вздохнув, сказал: – Обо всякой ерунде с тобой треплемся, а пожрать мне все еще не дали. Может, хоть соленого хлебца у его милости спросить, как ты думаешь?

39

Из кухни в зал стал просачиваться запах куриного бульона с лавровым листом.

Гости оживились, огонь в камине разгорался все сильнее, и трактир уже не казался таким мрачным и угрюмым.

Пришел орк, чтобы доложить Каспару о состоянии дел, заодно и выпить кружку пива. Поскольку никто больше пить не хотел, Углук опустошил весь кувшин.

– Уф! – выдохнул он, возвращая кувшин на стол. – Еще бы чего пожрать, а то ведь это вода – пошел отлил, и удовольствие закончилось.

В походе Углук старался не вспоминать о том, как хорошо жил в Ливене, где каждый день съедал по жареной свинье, однако эти мысли преследовали его и, случалось, не давали заснуть. Орк вспоминал горы мягких ребрышек, которые отдавал знакомому трактирщику. Эх, с каким бы удовольствием он сейчас сгрыз их сам.

«В следующий раз ничего отдавать не буду, – решил Углук. – Сложу в мешок и пусть стоят. Можно было положить пару мешочков прямо на воз, теперь бы они мне пригодились».

– Ваша милость, я с дурачком этим говорил, которого в деревню послали. Он сказал, что хозяин не велел ему говорить, зачем послан.

– Это может быть все что угодно, не обязательно злодейские приготовления.

– А корзинщик все время нудит, дескать, нас здесь подстерегут. Якобы хозяин только этим и живет – разбоем, стало быть.

– Я уже и сам догадался, только вряд ли у него хватит силенок нас опрокинуть. И не такие пытались, и не тем числом. Вокруг трактира чистое поле – до леса ярдов сто, скрытно не подобраться, если наблюдать, конечно. Вот ты и посматривай.

– Хорошо, ваша милость, буду посматривать, только корзинщик еще каким-то Генри пугал.

– Что за Генри такой?

– Говорит, это еще один дурачок, деревенский, будто он одержимый огнем.

– А что же это такое?

– Я не знаю. – Орк покосился на мессира Маноло.

Тот пояснил:

– Одержимость огнем – редкое заболевание. И опасное. Я слышал о таких одержимых, но никогда с ними не встречался.

– Ну так я пойду, – переминаясь с ноги на ногу, произнес орк и с тяжелым вздохом посмотрел в сторону кухни, словно надеялся проникнуть алчущим взором сквозь клубы пара.

Каспар понял настроение орка.

– Эй, хозяин! – позвал он. – Хозяин!

Вместо хозяина появилась всклокоченная стряпуха одного взгляда на которую было достаточно, чтобы потерять аппетит.

– Чего изволите, ваша милость?

– Куры сварились?

– Наполовину, ваша милость, еще подождать надо.

– А много ли поставили варить кур?

– Двенадцать штук, ваша милость, – мы заезжим рады.

– Дайте-ка пару.

– Сырых, ваша милость?

– Давайте какие есть, нашему другу ждать невтерпеж. Кстати, что там с мясом? Вы, кажется, свининой нас угощать собирались?

– А-а-а… Э-э-э… – Стряпуха почему-то смутилась и уставила глаза в пол. – Работник еще не вернулся из деревни, ваша милость…

– Ладно, неси пока кур на блюде.

– Спасибо вам, ваша милость, – едва не прослезился Углук. – Вы всегда меня поддерживаете то корочкой хлеба, то вот – парой птичек.

– Мы же свои, Углук, и прекрасно понимаем, что без еды ты не боец.

– Вот-вот, ваша милость, не боец я без еды! А с едой я сильней баллисты!

– Мы это понимаем, вон даже Фундинул не против.

– Да чего уж там, – отмахнулся гном, сидевший на высоком стуле, болтая ногами. – Его болезнь давно известна. Неизлечим, это факт.

Появилась хозяйка с блюдом, и Углук поспешил ей навстречу.

Схватив горячих, только что из кипятка кур, он стал пожирать их с необыкновенной скоростью, не разбирая костей и слизывая с рук струящийся сок.

– Спасибо тебе, добрая женщина, – поблагодарил орк хозяйку, онемевшую от такого зрелища, вытер руки о ее передник и, обращаясь к Каспару, добавил: – Это для меня как глоток чистого воздуха, ваша милость!