– Увидимся.

Но тут из квартиры раздался хорошо знакомый голос:

– Лень, ну ты чего там застрял?

Светловолосая голова подруги высунулась из-за двери и при виде меня растерянно замерла, затем Лина все же сказала:

– А, Снежка, привет. А я как раз к тебе собиралась.

Я сделала приглашающий жест и брат с сестрой обменялись позициями – Леня шагнул в квартиру, более не оборачиваясь, а Лина вышла из нее и направилась ко мне.

Из гостиной доносились звуки, свидетельствующие о том, что Митя полностью увлечен своим мультиком, поэтому я провела Лину на кухню – привычное место всех наших девичьих  бесед.

– Хочешь чего-нибудь? – предложила вежливо, хотя по лицу подруги видела – она здесь только для того, чтобы поговорить. Не поболтать, не посплетничать, а именно – поговорить.

– Не хочу ничего, – ожидаемо откликнулась Лина и перешла прямо к делу:

– Снежка, я переживаю за Леню. Вижу, что чего-то случилось, но он мне ничего не рассказывает. Это из-за того поцелуя в парке?

Я тяжело вздохнула:

– Полагаю, да. Я пыталась ему объяснить…

– Да что ты хочешь объяснить?! – не выдержала Лина. – Что тебя всегда тянуло к этому красавчику-боссу?!     Я молча закусила губу. Ураган эмоций, вызванный заявлением отца моего ребенка, все еще не утих и мне было дико необходимо поделиться случившимся хоть с кем-то, но, кажется, Лине об этом в данный момент говорить явно не стоило.

– Мне кажется, ты сейчас не готова меня слушать, – констатировала я с сожалением.

– А мне кажется, что ты все же мучаешь моего брата, – с горечью бросила Лина в ответ.

– Ты же знаешь, что я этого не хотела… Но вы с Леней словно сговорились толкать меня дружно к Мельникову!

– Да тебя и толкать не нужно, просто ты сама этого не замечаешь, – улыбнулась грустно Лина. – Ладно, я пойду.

И, как ее брат десятью минутами ранее, добавила безликое, отстраненное слово:

– Увидимся.

А я осталась с ощущением, что мир вокруг меня летит к чертям, а привычные вещи переворачиваются с ног на голову. Лина и Леня становились от меня все дальше, а Мельников – наоборот. Но этого ли я хотела?..

– Мам, а где папа?

Я и не заметила, как Митя появился на кухне и теперь вздрогнула от звука его голоса.

– Он ушел, – ответила коротко. – А что, мультик уже кончился?

– Реклама, – вздохнул сын с досадой и, внимательно посмотрев на меня, добавил:

– Я хотел показать папе своего любимого героя… он скоро придет снова?

– Думаю, да, – ободряюще улыбнулась сыну, хотя внутренности скребли кошки, причем какие-то особенно одичавшие.

Но это теперь была только моя проблема.

Мельников появился снова уже на следующий день. Ворвавшись в квартиру запахом морозного ветра с примесью элитного парфюма, заявил с порога:

– Забираю вас на прогулку.

Митя тут же радостно умчался одеваться, я же, сложив руки на груди, язвительно заметила:

– Надеюсь, на этот раз безо всяких омел?

Он насмешливо выгнул бровь и поинтересовался:

– А тебе хотелось бы повторить?

– Нет!

– Вот и правильно, – буквально промурлыкал Мельников. – Мне не нужны никакие омелы, чтобы тебя поцеловать.

Он надвигался на меня – неотвратимый, как айсберг и стремительный, как океанская волна. В нем будоражило все – магнетический взгляд голубых глаз, небрежно растрепанные светлые волосы, ощущение его силы и власти – пусть он больше и не был моим боссом, я все равно понимала, что передо мной стоит человек, который привык получать то, что хочет. Человек, которому хочется подчиняться.

И все же, несмотря на все эти чувства, я успела выкинуть вперед руку, останавливая его от того, чтобы оказаться ко мне неприлично близко.

Он вопросительно приподнял бровь и, сделав тайком короткий вдох, я выпалила:

– Я подумала о том, что ты вчера сказал.

– И что же? – с ленивой улыбкой поинтересовался он, опираясь рукой на стену позади меня, буквально нависая, как скала.

Все слова, помпезные и серьезные, что собиралась сказать, от его близости стремительно вылетели из головы и устремились в разные стороны, словно воздушные шарики, вырвавшиеся из рук, связать которые воедино уже не было шансов. И все же, кое-как собравшись с духом, я выпалила:

– Ты не мог бы отойти? Не очень комфортно вести серьезный разговор в такой… позе.

– А мне вот очень комфортно, – самодовольно заявил этот засранец и я, задохнувшись от возмущения, вынырнула из-под его руки и выпалила:

– В общем, так, Мельников! Я уже не наивная влюбленная дура и не собираюсь бросаться тебе в объятия! Да, ты не мальчишка и прекрасно понимаешь, что вызываешь во мне физический отклик, но это ничего не значит!

Я посмотрела на него как можно строже и добавила для вескости, словно хотела убедить – то ли его, то ли себя саму:

– Абсолютно ничего. И я совсем тебя не знаю, чтобы соглашаться на что бы то ни было. Конечно, ты можешь по-прежнему приходить к Мите, но ты и я… не думаю, что между нами сейчас что-то возможно. Слишком рано.

Я почти гордилась собой, когда после бессонной ночи приняла это взрослое и взвешенное, как мне казалось, решение. И какой же нелепой выглядела в собственных глазах сейчас, когда говорила все это Мельникову!     Но я действительно так думала. Мы слишком мало знали друг друга, чтобы сейчас, сломя голову, кидаться в какие бы то ни было отношения.

Перед глазами снова всплыл Леня – таким, каким видела его последние два раза. И вместе с этим воспоминанием нахлынуло чувство вины. Да в самом-то деле! Стоило ли менять того, в ком уверена, на человека, от которого неизвестно, чего ждать? Сегодня Мельников бросал свою невесту, а завтра, возможно, бросит и нас с Митей. Я еще весьма отчетливо помнила длинную вереницу его подружек, с которыми он встречался в то время, когда я у него работала. И причин полагать, что этот человек изменился, у меня не было. Не могла же я воображать, что он решил бросить свою драгоценную Лайму, потому что вдруг воспылал ко мне чувствами! Нет, это было что-то из разряда фантастики!

И пока мне были неясны его мотивы, я вовсе не собиралась делать очередную глупость из-за этого мужчины. Их уже и так было сделано предостаточно.

– Что ж… – донесся до меня голос Мельникова. – Именно этим мы и займемся – узнаем друг друга получше. Он растянул губы, открывая взору белозубую улыбку, от которой я непременно бы потекла лужицей, как в прежние времена, но меня отвлек звук поворачивающегося в двери ключа.

– Какой сегодня день? – спросила с нарастающим ужасом.

– Вторник, а что?