здесь жил какой-то высокопоставленный чиновник, может посол. Фон Пален тут же бесцеремонно плюхнулся на мягкую кровать, застеленную розовым бархатным покрывалом.

– Пётр Алексеевич, вы бы хоть сапоги сняли, – укорил его Панин.

– Признаюсь честно – сил нет, – пробормотал фон Пален, – Ну коль вы делаете замечание – сниму.

– Надо проявить уважение к здешнему обитателю.

– Надо, – нехотя согласился фон Пален, стягивая ботфорты.

Тут он заметил высокий резной шкафчик, скромно стоявший в углу.

– А что может в нем храниться?

– Вещи какие-нибудь, – пожал плечами Панин, устраиваясь на низенькой оттоманке.

– Вещи, говорите, – с сомнением произнёс фон Пален. – Дверцы в размер бутыли. Семён не потрудитесь взломать его.

– Да что же вы такое удумали? – возмутился Панин. – Это чужой шкаф.

– Интересно, что здесь за жаба обитала? Грех беру на себя, – настаивал фон Пален. – Ломайте, Семён.

– Не стоит! – в дверях стоял высокий широкоплечий человек в дорожном плаще и широкой треуголке. – Я вам подскажу, где ключ от шкафчика.

Он снял треуголку

– О, господи! – воскликнул фон Пален, вскакивая с ложа. – Прошу прощения, но мы не знали, что это ваш будуар.

– Да, да, я именно и есть – та жаба. Да вы сидите, Пален. Ох и Панин здесь. Однако удачно я попал, а то думаю:

приеду в Петербург, и выпить не с кем.

Говорил он добродушно, с лёгким южным акцентом. Наконец хозяин протиснулся в будуар. Появился ординарец с дорожными кофрами. Помог господину снять плащ. Под плащом оказался мундир вице-адмирала.

– Ступай, братец, – отпустил он ординарца. Повернулся к фон Палену и Панину. – Ну-с, представьте меня молодому человеку. Что это у него мундир солдатский?

– Только прибыл в Петербург, ещё не успел приобрести форму, – ответил я.

– Ну и не спешите, – махнул рукой вице-адмирал. – Ещё успеете. Ещё надоест эта форма. Ваш протеже, Пётр Алексеевич? – Спросил он у фон Палена.

– Никак нет. Мой, – отозвался Панин. – Добров Семён Иванович, недевича, как позавчера назначен на должность командира батареи.

– Ого! Поздравляю! – воскликнул вице-адмирал. – Банник знаешь в какую дырку совать?

Все рассмеялись. Я почувствовал, как краснею.

– Да, так, вот, – будто вспомнил вице-адмирал и протянул мне руку. – Иосиф Михайлович де Рибас. Прошу любить и жаловать. – И обратился ко всем: – Господа, давайте выпьем. У вас вид, как будто вы после недельного шторма. Я, правда, тоже не лучше – через всю Россию, из Крыма гнал, лошадей не жалел. Семён Иванович, вон там, сбоку ключик на гвоздике висит. Откройте шкафчик.

Тут же вошёл слуга с подносом. На подносе бутыль вина, фрукты, куски жареной рыбы и копчёного сала.

– Это вы заказали? – спросил вице-адмирал и брезгливо скривил губы. – Господа, ну как можно? – Он взял с подноса бутыль, повертел её и поставил на место. – Французское – какая гадость!

Я тем временем открыл шкафчик и извлёк две толстые стеклянные фляги.

– Ага! – удовлетворённо воскликнул де Рибас. – Вот здесь я держу коньяк. Настоящий, итальянский. А то приедешь, бывает в Петербург с докладом, шасть сюда – и пьянствуешь.

Все расселись за стол. Панин разлил по чаркам янтарный коньяк.

– А что за суета во дворце? Народу понаехало. И почему, собственно, господа, вы заняли мой будуар? – спохватился Иосиф Михайлович, поднимая чарку. Тут же махнул рукой. – Выпьем. Потом расскажете. За здоровье Её Величества! – произнёс он тост, но заметил, как все опустили глаза. – Что-то не так, господа?

Стекла затряслись от грохота пушек с Петропавловской крепости.

– Почему салют среди ночи? – не понял вице-адмирал. – Да объясните мне, что происходит, в конце концов?

– Императрица отошла, – тихо сказал Панин.

– Что? – не сразу понял вице-адмирал. – Отошла? Куда отошла? Вы имеете в виду… Вы в своём уме?

– Это так, – подтвердил фон Пален.

– А что ж…. О, Господи!

Де Рибас отставил чарку и рванул из будуара, опрокидывая мебель.

– Боюсь, господа, нам и в эту ночь поспать не придётся, – вздохнул фон Пален. – Упокой господи! – Перекрестился и залпом выпил коньяк. Мы с Паниным последовали его примеру. Затем молча встали и, поправляя на ходу одежду, поспешили к покоям Императрицы.

Хоть как-то протолкнуться ближе к будуару государыни не представлялось возможным из-за множества народу. Фон Пален первым сообразил и вскочил на подоконник. Я – за ним. Панин без того был высокий и все мог рассмотреть поверх напудренных париков. Отсюда мы увидели, как из спальни императрицы вышел генерал-прокурор, граф Самойлов и важно-торжественно произнёс:

– Милостивые государи! Императрица Екатерина скончалась, а государь Павел Петрович изволил взойти на всероссийский престол.

После этих слов воцарилась тишина. Но потом зал взорвался. Дамы падали в обморок. Иные принялись скорбно рыдать. Но были и вельможи, которые возликовали, принялись поздравлять друг друга, бросились обнимать Самойлова, принёсшего им благую весть. Я был крайне изумлён столь неприличному поведению и высказал свои соображения фон Палену.

– А вы как думали? – усмехнулся он, соскакивая с подоконника. Человек – низкая тварь, а придворные – ещё гаже.

– Не забывайте, что и мы из их круга, – напомнил ему Панин, – и тоже не особо скорбим о покойнице, а в душе ликуем переменам.

– Предлагаю не вдаваться в столь неприятные рассуждения, а пойти и выпить за…, – фон Пален задумался. – За здоровье нового императора.

* * *

Мы вернулись в будуар. Выпили ещё по рюмке коньяка. Пушки за окном вновь грохнули нестройным залпом.

Попробовав закусить салом с хлебом, я почувствовал, что в глотку ничего не лезет. Рыба вкусная, но есть не хотелось. Вдруг вспомнил Софью, ту черноволосую, кареглазую девчонку. Мы так же сидели в полутьме прошлой ночью и ели засахаренные фрукты. Я вновь как будто ощутил её тепло, её звонкий голоса, увидел блестящие темно-карие глазки, вздрагивающие длинные реснички…

– Что с вами, Добров? – удивился фон Пален. – Как будто вы узрели ангела.

– Задумался, – смутился я.

– О чем же? Наверное, о маминых пирогах вспомнили? – пошутил Никита Панин.

– Я познакомился с удивительной девушкой. Она – просто чудо! – невольно вырвалось у меня. Я так хотел с кем-нибудь поделиться неожиданным счастьем.

– Поздравляю! – хохотнул Панин. – Зря время не теряете.

– Когда это вы успели? – удивился фон Пален. – У Жеребцовой на приёме? Что-то не припомню возле вас девиц.

Я понял, что сболтнул лишнего. Хотел отшутиться, но тут же встретил пристальный взгляд фон Палена. Лицо его вновь приобрело вид деревянной маски.

– Дайте-ка я догадаюсь. Вы познакомились с девушкой у баронессы, когда мне надо было отлучиться по делам. – Я молчал. – Та-ак, – протянул он. – Насколько помню, у моей тётушки только престарелая служанка, да и та на ведьму похожа. Софья! – Я вздрогнул. – Наша спальня… библиотека… дальше буфетная… Она опять взломала буфет и ела сладости ночью?