нормально переносил. Так, голова чумная немного, но виду не подавал. В этом деле главное вида не подать, мол, всё ништяк, служу Советскому Союзу! А что там эти датчики показывают, одному богу известно. Мне кажется, эти доктора и сами до конца не въезжают, что к чему.

– Евгений Иванович, а вы в бога верите?

Тесть немного помолчал, потом поднял рюмку:

– Давай, Ром, за мир во всём мире! – Они выпили и закусили тонко нарезанным лимончиком с сахаром. Это представлялось очень аристократичным. Хотя Ромка с удовольствием навернул бы уже борща, до которого тёща была большая мастерица.

– Знаешь, мне, конечно, как члену партии, не положено. Но тебе скажу – верю! Я когда Землю с орбиты увидел, у меня аж сердце зашлось. Такая она красивая и беззащитная! А космос огромный и бездушный. Не могла она сама появиться! И мы не могли…

– Да… – Они немного посидели молча, каждый обдумывая своё. Наконец тесть встрепенулся:

– А давай мы тебе сотрясение мозга устроим!

– Это как? Я не хочу сотрясение!

– Ну, не настоящее, а так, шишку посадим на голове и скорую вызовем – вот, мол, упал, и все дела!

– Это можно. А как шишку сажать будем?

– Да вот хоть ботинком. Каблуком тебе как звездану!

Ромка с сомнением покачал головой, но за ботинком сбегал. Внимательно осмотрел и ощупал каблук. А потом встал и тщательно помыл весь ботинок и особенно подошву, после чего они вмазали ещё по пятьдесят. Ботинок блестел на столе.

Наконец наступила пора практических действий. Тесть поднялся, покрепче ухватил ботинок и решительно замахнулся. Ромка от страха закрыл глаза и съёжился. Раздался шипящий звук разрезаемого воздуха, резкий щелчок и непроизвольное «Ой!».

– Ай, хорошо! – Евгений Иванович выглядел очень довольным проделанной работой.

– Ну, ты как? – спросил он следом, участливо заглядывая Ромке в глаза.

– Не знаю. В голове звон… – Ромка отвечал с явным облегчением оттого, что экзекуция осталась позади.

Они выпили ещё, и бутылка закончилась. После чего Евгений Иванович принялся осматривать, а потом и ощупывать голову зятя. По мере ощупывания лицо его всё больше мрачнело.

– Ну как, есть?

– Да есть. Как не быть? Только я что-то никак не найду.

Шишки не было. Вот не было, и всё тут! Тесть порылся в своём ящике с инструментами, выудил оттуда ещё одну бутылку коньяка и зачем-то покачал её на ладони, будто взвешивая. Казалось, он что-то прикидывал. Ромка испуганно помотал головой.

– Не стоит! Может, ещё вырастет?

– Да. Я тоже думаю, подождать нужно.

Они выпили. Подождали. Ещё выпили. Шишки не было.

– Нет! Ну, надо довести дело до конца! Зря, что ль, ты терпел? – Евгений Иванович выглядел полным решимости. Создавалось впечатление, что он готов бить зятя по голове до победного конца. Ромка, которому алкоголь придал смелости, не хотел выглядеть трусом и чуть менее, но тоже довольно решительно поддержал.

– Я готов!

Замах, свист, щелчок.

– Ну что, есть?

– Нет пока!

Замах, свист, щелчок.

– Эх, промахнулся! Не туда немножко.

– Давай ещё! – Ромка, очумелый от коньяка и ударов ботинком по голове, забыл про субординацию и обращался к тестю на ты.

Замах, свист, щелчок.

– Это что здесь происходит? – в дверях на кухню стояла разгневанная Зинаида Алексеевна. Из-за её плеча выглядывала изумлённая Вика.

Евгений Иванович, как нашкодивший школьник при виде директора школы, непроизвольно спрятал руку с ботинком за спину, а второй попытался незаметно убрать со стола забытую там бутылку коньяка.

– Я спрашиваю, что за цирк тут происходит!

– Зиночка, это просто мы тут с Ромой разговариваем по-мужски.

– Я вижу, до чего вы уже договорились! Ну-ка пойдём, со мной теперь поговоришь по-мужски! – И она решительно направилась в спальню. Евгений Иванович обречённо последовал за ней, по дороге сунув бутылку в буфет и зачем-то туда же поставив ботинок.

– Рома, что случилось?! Ты чего-то накосячил? – в глазах у Вики продолжало плескаться недоумение и жалость к мужу.

– Тьфу ты! При чём тут накосячил? От армии косим!

Часть VI. ЗЯТЬ

Ромка с удивлением заметил, что с некоторых пор начал с интересом поглядывать на отдельных однокурсниц. У блондинки Дашки Казарновской пуговицы блузки едва сходились на груди, при этом по талии ткань струилась свободно, заставляя мужское воображение дорисовывать плавные линии, скрытые от посторонних взглядов. У Аньки Волковой родной американский Wrangler так обтягивал круглую задницу, что взгляд можно было оторвать только усилием воли под напором принятых в обществе понятий о том, что есть прилично, а что нет. За почти два года, как он встретил Вику, это происходило с ним впервые. И дело было не в том, что у Вики после родов отвисла грудь и выросла попа. Нет, она по-прежнему была очень и очень сексуально привлекательна, превратившись из скороспелой девочки в красивую молодую женщину. Дело было в чём-то другом. А в чём именно, он не понимал. Ромка, как и прежде, хотел жену. Но он начал хотеть и других женщин, злясь на себя, когда спохватывался. И одновременно понимая, что ничего с этим не может поделать. Усилием воли можно было оторвать взгляд, но не рисовать плавные изгибы в воображении – на это никакой воли не хватало.

Он начал вспоминать, как решительно вёл себя с девушками ранее, пока не женился – иногда у него появлялось по три новых подружки в неделю и никаких угрызений совести при этом. Наверное, подобной раскрепощённости немало поспособствовал опыт, приобретённый в женском общежитии Октябрьского райпищеторга, где он прожил год до армии, пока учился на вечернем и работал мясником на Ленинском проспекте. В общаге царили весьма свободные нравы, и Ромка, попавший туда, едва закончив десятый класс, в нежном возрасте прошёл ускоренный курс сексуального взросления. Двести девушек от семнадцати до двадцати трёх, начисто лишённые мужского внимания по причине ежедневной изматывающей работы и господствующей в жизни общества пуританской директивы, в частности выражающейся в строгом пропускном режиме. Они с товарищем-ровесником были единственными представителями сильного пола на двух этажах общежития и, как говорится, работали не покладая… Ну, в общем, не покладая! Благо что в семнадцать это не представляется чем-то невозможным.

За почти два года семейной жизни он практически не вспоминал тот свой опыт, а если и вспоминал, то даже с некоторой гордостью думал, что поднялся выше подобного животного поведения. Сейчас же Ромка с неприязнью ловил себя на мысли, что ему хочется заехать в ту самую общагу проведать старых подружек. Ну, просто так, поинтересоваться, как они живут. Или пригласить Дашку Казарновскую на экскурсию в свою комнату в Главном