На Траста и Лариссу воины не обращали внимания, будто и не швыряли в них только что всякое острое да смертельно опасное. Дротики и алебарды, кстати, живо собрали по кустам и вокруг замершей парочки. Все, кто не был занят поисками оружия, расположились вдоль ручья, втекающего в болото, и, как зверье морды, сунув лица в воду, лакали ее жадно, с плямканьем и довольным урчаньем. Однако, как бы сильно ни хотели воины пить, их командир – мужчина в возрасте, но еще крепкий, бородатый и лысый, не ратник – выставил все же посты, организовал наблюдение и уход за ранеными.

– В Мос? Пойдете с нами. – С его бороды на мускулистую, покрытую ожогами и татуировками грудь капала вода. – Что-то там нечисто, нельзя вам одним.

По поляне скользнула тень, и лицо бородача стало испуганным и свирепым. Проводив взглядом небольшого птера, порхающего низко в поисках зазевавшегося зайчера, бородач заметно расслабился, убрал руку с бедра, где у него на ремешке висел метательный топорик – такими обычно пользуются на юге Разведанных Территорий.

– Пиросы, куры неощипанные! – зло сцедил бородач, раздувая мясистые ноздри и демонстрируя пышные кудри, произрастающие в них. – Пока мы отступали от Поля Отцов, ястребки не давали нам покоя, постоянно атаковали. Нас-то поначалу было втрое больше…

– Никуда мы с вами не пойдем, – спокойно сказал Траст, глядя в бледно-серые глаза бородача-южанина. – Мы уйдем, а вы – все вы, все воины – останетесь здесь, в лесовнике. Займете оборону и будете рыть могилы. Много могил. Много-много могил. Столько могил, сколько сможете вырыть. Они скоро понадобятся.

– Что?! Да кто ты такой, парень, чтобы мне приказывать?! – сжав кулаки, бородач шагнул к Трасту.

Остановиться его заставили удивленные возгласы бойцов. Он обернулся – и остолбенел. И было от чего. Поднявшись с носилок, мертвецы – все до одного – поспешили к нему и, подойдя ближе, стали вокруг него и Траста с Лариссой.

Одновременно открыв рты, мертвецы заговорили разными голосами, произнося одно и то же:

– Кто я такой? Я – тот, кто был на Поле Отцов и видел, как рухнул звездолет спасителей. Я – тот, кто знает, что в Мосе смерть, много смерти, слишком много смерти, и что обычным людям, не таким, как я и моя подруга, туда не стоит идти, если они хотят жить. Южанин, ты хочешь умереть? Ты хочешь, чтоб погибли твои боевые товарищи?

Траст со спокойным равнодушием смотрел мимо командира-бородача, бормотавшего что-то неразборчивое и беспорядочно мотавшего головой из стороны в сторону. Ни одна мышца на лице Траста не дернулась, губы не пошевелились. Как бы в стороне, в другом мире, светило солнце, жужжали мухи и долбил сухую кедровицу дятел, а Траст чувствовал, как связь между ним и той большой – огромной! – смертью, что поселилась в Мосе, становится все крепче, все неотвратимее. Его, некроманта, неимоверно тянуло в город, за стену, он едва сдерживался, чтобы не побежать туда, где его заждались, где ему самое место. Тонкие нити – тоньше волоса, тоньше паутинки, – протянувшиеся от Моса к нему, с каждым мигом становились все толще и толще. Да они звенели уже от напряжения – так туго были натянуты! И даже захоти он вырвать эти нити из себя, не смог бы, потому что это уничтожило бы в нем некроманта, уничтожило бы в нем то единственное, за что он себя уважал.

– Толст… – дернув его за рукав куртки и тем самым вернув обратно на поляну, Ларисса осеклась. – Траст, нам пора. Да?

– Да, – едва заметно кивнул Траст.

До звона в ушах были натянуты нити, нити-веревки, нити-канаты. Все мышцы рыжего были напряжены так, что вот-вот должны были порваться. Зато больше никто и никогда не унизит его. Никто и никогда не наградит по-матерински пощечиной или подзатыльником. Он вырос, он давно уже не мальчик. Он – некромант. Он – самый страшный, самый сильный ментал на планете. И уж тем более не стоит называть его толстым – да хотя бы потому, что за последнее время из-за обедов и ужинов лишь от случая к случаю он изрядно постройнел. И вообще, давно пора соответствовать почетному званию некроманта. Надо привести в порядок внешний вид. Его неопрятная плетенка никуда не годится. Вот покойный князь Мор отлично выглядел. И следопыт Сыч – тоже покойный – понимал толк в одеждке, придающей грозный вид своему обладателю.

– Эй, есть у кого черный кожаный плащ? Длинный такой? И сапоги? Тоже черные и кожаные? Нет? Ну и ладно, будем искать… И еще, когда я уйду, вы сделаете в мою честь вот что. – Он поманил пальцем командира-бородача и прошептал ему что-то на ухо.

А потом ноги сами понесли Траста в Мос. И дело было вовсе не в том, что его манил аромат смерти, пропитавший весь город. Мало ли почему ноздри некроманта трепетали? Просто где-то там, за высокой стеной, нуждался в его помощи лопоухий ублюдок Зил, из-за которого жизнь рыжего здоровяка Траста резко изменилась, о чем он, Траст, признаться честно, нисколечки не жалел.

Без труда догнав некроманта – с ее-то особыми ногами! – и почтительно опустив голову, Ларисса пристроилась слева от него.

Отобрав у живых воинов алебарды, два десятка более-менее целых трупов – главное, чтоб руки-ноги на месте были, наличие головы необязательно – поспешили за Трастом и его верной подругой, остальные же павшие в бою легли на землю прямо там, где только что стояли.

– Зачем тебе эта дохлятина, а, толстый? – Ларисса кивнула на вставших перед ними окровавленных воинов, у которых в рубленых ранах на спинах белели хребты. Кое у кого не хватало половины черепа, других же изрядно нашпиговало осколками, и над всеми ними вились мухи.

Ах, толстый, да?! Что ни сделай, все равно – толстый?! Траст глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. И так трижды. И еще три раза по три.

Наконец он обрел способность спокойно говорить:

– Эта дохлятина, как ты говоришь, нам наверняка пригодится. И еще… Детка, пожалуйста, не называй меня толстым.

– Хорошо, толстый. Я не буду тебя называть толстым.

Он побагровел так, что удивительно, как кровь не хлынула из носу, глаз и ушей – столько ее прилило к голове, а ведомые им мертвецы оглушительно заскрежетали зубами. Повинуясь новому приказу Траста, две трети его мертвых воинов стали по флангам и еще часть прикрыла ему и Лариссе тыл. Так правильней.

Позади дружной сплоченной процессии, ведомой некромантом, на поляне в лесовнике по приказу командира-бородача уставшие, изнемогающие от жажды воины принялись рыть землю алебардами и мечами. И усердней всех работал своим топориком сам командир.

* * *

Почти касаясь наружной обшивкой боевого отделения зеленых крон, дирижабль зависает над лесовником за три киломеры от заданной точки.

Наружу уже выброшены сплетенные из тонких лиан тросы, по ним без лишнего шума спустятся тайгеры и рептилусы из команды майора Мазарида. Пиросы тоже доберутся до земли не своим ходом – в густом сплетении ветвей, листьев, суккулентов и паутины не очень-то расправишь крылья.

Жарко. Над лесовником колеблется душное влажное марево. Вдалеке с громким треском, слышным даже здесь, паруются в воздухе птеры. Майор делает знак – и первая группа, истекая потом, покидает дирижабль. Раз, два, три…. Еще одна отмашка рукой – и еще одна группа воинов-наследников устремляется вниз. Раз, два, три… Раз, два, три… В ритме старинного танца. Еще раз проверив, надежно ли пристегнут автомат, не выпадут ли магазины из карманов разгрузочного жилета, майор оставляет боевое отделение в составе последней тройки.