По команде Мазарида птеры из его взвода – возможно, им придется немножко полетать – кладут на землю оружие из тайного хранилища и снимают разгрузки, при них остаются лишь крохотные шипометы, не способные убить и муху. Нельзя вредить беглецу, пока он не сообщил, где находится Главный Активатор, никак нельзя, можно разве что легко – легонечко! – ранить. Тайгеры и рептилусы вешают свои смертоубийственные штуковины на плечи, закрепляют на спинах, предплечьях и на бедрах, чтобы не мешали, если понадобится преследовать беглеца пешим порядком, и чтобы были всегда под рукой. Последние глотки из гидраторов. Мазарид тоже вливает в себя живительной прохладной влаги. Напряженные лица. Прищуренные глаза. Начали!

Вскинув автомат – стальной приклад приятно упирается в полосатое плечо, – майор всаживает очередь в голову птера, точнее – в оболочку, служащую прикрытием беглецу. Пугая пиявок, с шипением плюхаются в болотную жижу горячие гильзы. Отлично работает оружие древних – от жвал птера остаются одни лишь воспоминания. Тотчас, проломившись через камыш, Мазарид прыгает вперед. И тут же хитиновый панцирь подбрасывает вверх и в сторону, только суставчатые лапы дергаются в воздухе, разгоняя комаров. Панцирь еще не успевает упасть в хлябь, а Шершень уже расправляет крылья. Однако ястребки из взвода Мазарида взлетели, как только командир коснулся спускового крючка. Их было девять, правда, почти сразу стало восемь, потому что в одного угодил злополучный панцирь, острой кромкой мгновенно отделив лупоглазую голову от тельца. Кстати, что до острых кромок, то у Шершня крылья заточены как у всякого диверсанта, и пользоваться он ими умеет – еще одно обезглавленное тело кренится, чтобы через миг свалиться в топь, и это еще до того, как панцирь птера плюхается в болото, забрызгивая все вокруг жидкой грязью вперемешку с ряской. И вот только теперь аист соображает, что пора валить отсюда поживее – настолько быстро все происходит.

Операция по захвату только начинается, а уже такие потери!..

– Не стрелять! – ставя автомат на предохранитель, рычит Мазарид, стремительная атака которого захлебывается, потому что он, как мальчишка, как котенок, проваливается по грудь в трясину и только сильнее вязнет в ней, пытаясь выбраться. Хорошо, успевает оружие поднять над головой, но только это и хорошо. – Живым брать! Не стрелять!

Однако приказ майора ну никак нельзя исполнить.

По ту сторону болота звучат команды и, шелестя, шевелится камыш. Воздух наполняется звоном тетивы и свистом десятков стрел, заставляя уже взлетевшего Шершня сложить крылья и камнем рухнуть вниз. Он ловко уходит от стальных наконечников, хотя вязкую броню-шерсть на его груди они ни за что не пробьют. Но стрелы запросто могут наделать дыр в крыльях, да и попади они в голову, убили бы его, как менее расторопных и более безрассудных пиросов Мазарида – двое ястребков падают в воду на радость пиявкам: один так и остается покачиваться на растревоженной болотной жиже, а второй отчаянно гребет к берегу драными ошметками крыльев. На полпути его останавливает впившаяся в затылок стрела.

Это чистяки! Да не просто вооруженные, а действующие как слаженное подразделение! Похоже, самка-следопыт завела-таки взвод Мазарида в ловушку. Где эта дрянь с оттопыренными молочными железами?! Майор с удовольствием истратит на нее пару патронов, заслужила-таки! И где Шершень?!

Пока он вертит головой, высматривая самку и предателя, трясина любезно зовет его в гости – он погружается по задранный подбородок. Вот-вот – и она милостиво, чтобы он не слышал криков своих раненых бойцов, зальет ему уши.

По сути оставшись без командира, взвод открывает ответный огонь по чистякам, и камыши на том берегу болота вспыхивают, их высокий зеленый строй сметает вместе с враз обугленными телами чистокровных. Но врагов слишком много, и они везде – справа мелькают их обнаженные, блестящие от пота торсы, сзади на деревьях у них позиции лучников, с левого фланга их не счесть, а уж по фронту их столько, сколько муравьев в муравейнике!..

Чистяки-то на своей земле – до столицы княжества рукой подать, – так что они защищают тут своих детей, сражаются за своих матерей и жен. Они ведь считают, что наследники пришли всех убить, и, в общем, почти не ошибаются. Потому-то чистяки бьются отчаянно и не жалея жизней идут в атаку.

Вот молодому тайгеру – ему б еще жить да жить до хорошего дня! – бьют одной алебардой в колено, а второй отсекают по плечо руку, сжимающую угловатое оружие спасителей, камуфлированное фиолетово-оранжевыми пятнами. И все же напоследок он успевает заляпать своих убийц пузыряшейся слизью, исторгнутой инопланетным стволом, так что убийцы погибают раньше жертвы, стремительно теряющей кровь, льющуюся из культей, и воющей от боли. С их костей обваливается вся плоть, мгновенно ставшая жидкой, как не успевший застыть студень, а их скелеты вместе с оружием остаются стоять, облепленные мгновенно затвердевшей слизью.

Влетевшего в строй чистяков пироса цепляют краешком кнута по голове – и он падает с пробитым черепом.

А слева, расстреляв весь свой боекомплект и положив при этом немало врагов, гибкий, как ивовый прут, рептилус вырывается из скопления уродливых, татуированных от пяток до темечка бородачей и, пробежав по кочкам, ныряет в хлябь неподалеку от майора. И пули, выпущенные вслед рептилусу из древнего оружия вроде автомата Мазарида, догоняют голубокожего уже на глубине, заставив и так мутную водичку покраснеть вовсе не от стыда, а жабье тело всплыть продырявленной спиной кверху.

Держа автомат в одной руке – патроны в магазине закончились, а перезарядиться уже никак, – второй рукой майор включает приемопередатчик. Пока прибор не намок и не отказал, нужно сообщить обо всем, что тут происходит, и запросить помощь:

– Срочная эвакуация! Повторяю: нужна срочная эвакуация! – в ответ что-то булькает и хрюкает. Влага все-таки повредила прибор. Но Мазарид не теряет надежды, он просто не имеет права отказаться от шанса спасти взвод, хотя бы остатки взвода, да хоть кого-нибудь. – На нас напали. Есть потери. Мы в полумере юго-восточнее заданной точки. Повторя-а-а…

Вода попадает ему в рот, льется в пищевод, в нос, в легкие. Он кашляет, он захлебывается – и трясина накрывает его с головой, даже кончики его ушей не достают до поверхности, а приемопередатчик, заискрив, больно впивается в виски. Но одна рука Мазарида еще наверху и даже не намокла – он ведь, как положено настоящему воину-наследнику, так и не бросил оружие, оно утонет последним, не раньше!..

«Хороший день для смерти!» – приветствует сам себя майор Мазарид.

И прощается сам с собой: «Пусть умрут наши враги».

Но за миг до того, как он перестал бы себя ощущать, над маревом хляби над ним возникает темное расплывчатое пятно, и от пятна этого протягиваются неровные дрожащие отростки, которые, вцепившись в автомат Мазарида, пытаются вырвать оружие из его когтей. Мазарида резко тащит вверх, едва не сломав ему пальцы и едва не выдернув ему плечо из суставной сумки. Еще рывок – он ни за что не отдаст автомат! – и его голова приподнимается над водой, он жадно глотает воздух и едва не выпускает оружие из-за очередного рывка.