ставки государя, убежища веры, раздались громкие звуки барабана, возвещающего выступление в путь, голоса флейт потрясли землю и время, а победоносные войска навьючили огромных, как горы, проходящих пустыню верблюдов; быстрые, арабской породы, лошади были /91а/ оседланы украшенными золотом и серебром седлами. Вспомоществуемый [божественною] помощью государь вложил свою благословенную ногу в счастливое стремя, сел на коня сильный своим вечным государством и молодой своим непередаваемым счастьем и отправился в привлекательную область Кеша. И неторопливо подвигаясь вперед, он через два перехода вступил в крепость этого прелестного города и воссел на царственный трон под великолепным порталом Ак-Сарая[150].

Главы и начальники народных масс, которые в это время дышали дерзостью и своеволием, стали появляться группами и, склонив шеи покорности, с сердцами, исполненными невыразимым страхом и ужасом, с дарами и приношениями и с лицами, красными от стыда, припали к охраняемому ангелами [высочайшему] порогу, который служит средоточием упований всех обладателей государства и сановников, и вознесли молитвы и хвалы высокопоставленному монарху.

Стихи:

Они почтительно, до земли, склонили свои головы

И открыли уста для похвал: “О, прещедрый, чистой веры монарх,

/91б/ Блистающий короною, престолом и перстнем!

С тех пор, как творец вселенной создал мир,

Подобный тебе государь не появлялся.

Чистый господь даровал тебе [в обладание] мир,

От блестящего солнца до темных глубин и пропастей

Ты в мире [один] бодрствующий счастливый государь.

Увидев тебя, судьба признала [тебя] достойным престола,

И потому да будет вращающаяся вселенная

Вечно в подчинении счастливому государю!

Тело и жизнь паши на путях правой веры

Да будут жертвами копыт государева коня!

Мы, рабы, всецело своим телом и жизнью

Жертвуем ради пути венценосного государя!

После принесения похвал миродержавному государю главы этого народа все разом преклонили колени и принесли вместе с приветствиями уверения в покорности. И тот государь мира, милостиво снисходя к положению сего народа, перечеркнул чертою прощения список их преступлений, и тот народ успокоился от страха пред мечом безжалостной расправы. Даже несколько человек из начальников племен удостоились назначения правителями областей; так Тангриберды джабут[151] /92а/ сделался правителем Фарахина[152].

Стихи:

Обладатель мира, в счастье существующий долгие годы.

С помощью господа окончит их [в благоденствии]

Победа всегда будет сопутствовать ему,

А слава будет в свите его триумфального возвращения.

Во всякой стране он выступает радостный, веселый,

И трон, при восшествии на него государя, становится особо почтенным.

Планета Меркурий с неба возглашает ему хвалу.

А хатиб с небесной кафедры провозглашает за него молитву.

В то место, [т. е. в г. Шахрисябз], прибыл из Самарканда через Гунджашк-хане Мухаммед Рахим бий аталык юз и удостоился облобызать высочайший порог. Население тех районов, которое плачем плакало под властью людей своего правителя, Ибрагима мирахура, стало один за другим приносить свои жалобы к порогу убежища угнетенных, к подножью престола халифского достоинства и [все] просили оказать им справедливость. Государь, простирающий правосудие и охраняющий интересы угнетаемых, приказал, чтобы везде, где найдется жестокий тиран, — вырвали с корнем поросль его жизни. И диванбеги хакима, чьи волчьи качества были источником его тирании, в виде примера [другим] /92б/ повесили.

Двустишие:

Каждый, подобно судьбе, причиняющий обиды человеку,

Воспримет от судьбы возмездие себе.

Короче говоря, его величество, всемилостивейший государь, когда бросил луч своей милости на положение обитателей той области, то тем самым очистил цветник этой земли от колючки и валежника наглых бунтарей. Подобно солнцу, простерши руки для одарения золотом, он зернами своих милостей поймал в сети птицу сердца как знатных, так и простых людей. После сего он направил свой светлый штандарт по направлению крепости Гузар, где и разбил свой счастливый лагерь; остальному своему войску он доставил там [полное] удовольствие.

Стихи:

Когда взволновалось море [царских] милостей,

Армия испила чашу одарения.

Всем начальникам он даровал придворные халаты

И этими подарками он возвеселил сердца друзей.

О СОВЕЩАНИИ ОТВАЖНОГО ГОСУДАРЯ С ВЕЛИКИМИ ЭМИРАМИ, О ПОПЫТКЕ [ИХ] УДЕРЖАТЬ ГОСУДАРЯ ОТ ЭТОГО ПОХОДА [НА БАЛХ] УБЕДИТЕЛЬНЫМИ ДОВОДАМИ И О ТОМ, КАК СЧАСТЛИВЫЙ И ПРАВОВЕРНЫЙ! ГОСУДАРЬ НЕ ПОСЛУШАЛСЯ [ИХ] И ПРИШЕЛ В ЯРОСТЬ, ПОДОБНО /93а/ СВИРЕПОМУ ЛЬВУ

Так как мысль о [прелестной] невесте, Балхской области, ни днем, ни ночью не покидала [его величество] и потому, основываясь на коранском стихе: “советуйся с ними о делах”[153], он созвал эмиров на совещание по вопросу о походе на Балх, что [по мнению государя], было важнейшею целью, и объявил им об этом. Любившие покой эмиры доложили [государю], что он, повелитель мира, придавши Каршинской области запах [войсковых] палаток, приказал бы им, его рабам, [выступить туда]. И с божьею помощью отправившись, они авось отомстят врагу [царствующего] дома, [Махмуд бий аталыку]. Государь сказал; “[имейте в виду, что] я не вернусь, не достигнув поставленной себе цели и не осуществив своего намерения; я не проявляю в этом деле трусости. Ревнуя о владычестве над миром, я не могу допустить оставления [моего] наследственного владения в границах чужой территории, ибо это будет далеко от мужества и благородства. Итак, решено! Каждый, кому охота отдыхать на ложе счастья, должен встать с своей покойной постели и сойти с пути оберегания себя от излишнего труда. Каждый, кто чувствует себя слабым противиться врагу, пусть остается в бездне /93б/ унижения! Как я сам лично могу освободиться от преследующей меня мысли, когда она является первейшим предметом моего беспокойства, и могу ли я сделаться незамечающим этого?! Моя мысль — осуществить свою цель теперь же, а у вас мысль — как бы отложить все это.

Стихи:

Мысль аскета одна, а у безумно влюбленного — другая.

Как хорошо сказал тот красноречивый государь:

“Не царствуй с злым сердцем!”

Сущность заключалась в том, что сколько ни прилагали стараний эмиры, близкие ко двору лица и слуги [высочайшего] чертога отговорить искусными доводами главу государства от задуманного им предприятия, ничто не помогло. Так как царственные помышления, признавая помаду невесты государства пылью, подымаемой в кровавой схватке, имели в виду лишь охранение чести [своего] высокого дома, то его величество не послушал слов дальновидных эмиров. Он поднял свое победное знамя, выступая в