Ева дожевала то, что было у нее во рту, и очень серьезно спросила:

— А у тебя?

— Что у меня?

— Мама, ну не тупи! Понятное дело, что отчество деда ты никуда не денешь.

— Ох, Ева, ты меня иной раз в тупик ставишь. — Я отложила в сторону вилку: есть я точно сейчас ничего не буду. Вздохнула и решительно выпалила: — Да, милая, я тоже возьму фамилию твоего папы.

— То есть вы поженитесь? — Ее глаза загорелись, а губы растянулись в улыбке. — Круть.

Вот тебе и круть.

Самойлов, как и обещал, ожидал нас в восемь. До школы было недалеко, Ева перед тем, как выскочить из машины, поцеловала в щеку меня, а потом и Виталия. Чем шокировала меня, мужчина был удивлен не меньше.

— Если ты ее разочаруешь, — прошипела я, как только захлопнулась дверь за дочерью, — я тебя убью. Обещаю.

Виталий промолчал, просто завел машину и поехал в загс, причем не самый близкий к нам.

— Почему именно сюда? — поинтересовалась после того, как мы вышли из машины.

— Потому что в этом загсе тебе выдали свидетельство о рождении Евы, ты что, не помнишь? — неодобрительно посмотрел на меня Виталий и, взяв за руку, потащил вперед, словно опасаясь, что я дам деру.

Мысли такие и правда были. Сбежать на фиг. Опять. Но я как-то быстро от них избавилась, на этот раз я была в ответе не только за себя, но и за дочь.

— Мне выдавали свидетельство не в загсе, товарищ полковник, а в роддоме, в чем, кстати, мне несказанно повезло.

— Ты о чем? — притормозив, повернулся ко мне Самойлов.

— Женщина понимающая попалась, сама в свое время сбежала от мужа. Она и закрыла глаза на то, что у меня в паспорте штампик о разводе стоял, и просветила о том, что еще триста дней после развода автоматом устанавливается отцовство в пользу бывшего супруга. Я и не предполагала такого, иначе озаботилась бы раньше.

— И что бы ты сделала? — недовольно произнёс Виталий. — Вообще, почему ты решила оставить Куркова в неведении? Это неправильно и к тому же, как выяснилось, незаконно.

Я вплотную подошла к нему, встала на носочки, ухватившись за его плечи для равновесия, и проговорила в самые губы:

— Тебе матом или культурно? Мне до одного места, что там неправильно или незаконно. Антон был лишь препятствием, угрожающим нашим с Евой жизням. Вот я и оставила его позади с особым удовольствием. Что бы я сделала? — усмехнулась и понизила голос до шепота: — То же, что и после. Сейчас в моем паспорте нет штампов ни о заключении брака, ни о разводе — он девственно чист. А все потому, что я его однажды очень удачно потеряла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ведьма.

— Есть немного, — я говорила, уже задевая его губы, потому что мужчина медленно-медленно склонялся ко мне. Растягивая ожидание поцелуя, превращая это бесконечное время в пытку.

— Моя ведьма, — произнес на выдохе и поцеловал.

Да. Да. И ещё раз да. Я была его ведьмой. Да хоть бабой ягой — главное, что его.

Он меня не целовал, он меня брал. Крепкие и сильные руки, которые пробрались под пиджак, буквально вжимали меня в себя, обжигая, будто на мне не было платья вовсе. И все это, пока мужчина своими губами творил что-то необыкновенное, заставляющее забыть меня о реальности, о существовании этого бренного мира.

Целуя меня, Вет каждый раз создавал новый мир, только наш с ним маленький мир.

Мы по-прежнему стояли на крыльце загса, и было в этом что-то особенное, первобытное. Мы были сейчас там, где и должны были быть. Я чувствовала это кожей, каждой пробежавшей по ней мурашкой.

— Я не хочу свадьбу, — шепнула сразу, как смогла дышать.

— Что, прости? — Виталий вмиг напрягся, весь подобрался и затаился, словно хищник. Я так и не смогла понять, кого же он больше напоминал: тигра, льва? Все не то с его темными волосами, но… но! Точно! Он был похож на пантеру — вот оно, правильное сравнение. И сейчас эта самая пантера оскалилась и готова была меня скушать лишь за одно неверное слово.

— Я говорю, что не хочу свадьбу, — повторила и принялась уточнять: — Белое платье, цветы, ресторан, гости. Я не хочу всего этого.

— Понял, — задумчиво кивнул Вет и, взяв меня за руку, потянул в здание.

Как там говорят? Деньги правят миром? Ну так вот, это почти правда.

Стоило нам с Ветом только зайти в здание загса, как к нам подошел молодой мужчина. На вид ему не было и двадцати пяти, но деловой стиль и цепкий взгляд выдавали в нем очень серьезного человека.

— Виктория, познакомься, это Соколовский Мирослав Евгеньевич, мой адвокат, точнее наш. Мирослав, это Виктория, моя будущая супруга. — Мы с молодым человеком пожали друг другу руки, и Самойлов опять скомандовал: — Пойдемте. Ты узнал куда?

Соколовский кивнул и пошел вперед по коридору. В общем-то, он за нас дальше все и сделал, мы с Виталием лишь заполнили нужные заявления под надзором мило улыбающейся тетеньки и, оставив все документы Мирославу и работнице загса, ушли прочь.

— Пойдем, — потянул меня Вет.

Он больше не обнимал меня и не целовал, довел до машины, усадил, как маленькую, на переднее сиденье. Сам сел за руль и завел машину. Все это в полной тишине. Самойлов был настолько сосредоточен и задумчив, что я боялась открыть рот.

Машина заехала на подземную парковку офиса мужчины, затем он, по-прежнему молча, вышел, обошел машину по кругу и, открыв дверь пассажирского сиденья, подал мне руку.

Галантно-то как. Куда бы деваться.

Мы долго будем молчать? — не удержалась я, когда мы уже поднимались в лифте.

— Можем поговорить. — Виталий пожал плечами, как будто ему все равно.

— Давай поговорим. — Ситуация начинала напрягать.

— Давай. О чем?

— Почему у тебя такой молодой адвокат? — сморозила первое, что пришло в голову, лишь бы сказать хоть что-то, потому что я устала молчать.

Я не хотела с ним молчать.

— Мир? — усмехнулся мужчина. — Он не молодой, а перспективный. Очень. И, когда он добьется многого, мою поддержку на старте не забудет.