А дня через три раздался телефонный звонок.

– Срочно приезжай. Я устроил в подземелье алтарь. Его надо «запускать».

– Как стартовый двигатель? – пошутил я.

Но Руданский мою шутку пропустил мимо ушей. И мне оставалось лишь одно – приехать в Счастливое. Хотя, откровенно говоря, ни времени свободного, ни особого желания у меня не было. Почему-то к этому подземному алтарю я относился скептически. Ведь изначально о том, что он нужен, речь не шла.

На следующий день я отправился в село Счастливое, как я говорил: в горы. Компанию мне составил дядя Вова и его жена Света. Надо сказать, такой «многочисленный» десант Кирилла удивил. Ожидал-то он одного меня. Но, конечно же, нашему приезду был рад.

Руданский отвёл меня в подземелье и указал на место, где он возвёл алтарь. Своеобразная конструкция, которую трудно даже описать. Главным элементом её была торчащая вверх никелированная труба, вбитая или просто забетонированная в «пол» подземного этажа. На противоположном её торце, где-то на уровне пояса человека, был укреплён стеклянный шар.

– Понимаешь, – сказал Кирилл, – когда я остался здесь один, то вдруг захотел прочесть «Отче наш». Читал громко, сам для себя. И вдруг чувствую – всё пространство подземелья наполняется каким-то духом… Вот тогда и захотел устроить здесь алтарь… Ну, а всё остальное – дело техники.

Сбивчивые объяснения Руданского меня не слишком вдохновили. Вообще эта затея с подземным этажом казалась мне искусственной. А уж устроить здесь алтарь… Один ведь уже есть! Но спорить я не стал. В конце концов, он главный идеолог строительства и хозяин башни.

Кирилл распределил роли. Я должен возжечь свечу и установить её в алтаре на первом этаже. Дядю Вову он отправил в пирамиду, чтобы наблюдал за ощущениями, которые могут возникнуть в момент «запуска» подземного алтаря. Впрочем, сам Кирилл называл его не подземным, а нижним. Свете не досталось никакой роли, и она просто стояла у спуска в подземелье и наблюдала за манипуляциями Кирилла.

Мне вдруг сделалось смешно. Вся эта картина увиделась в другом свете. Обычно, в конце пуско-наладочных работ какого-либо агрегата, проводят его пробный запуск. И также расставляют людей в ответственных местах, кучи датчиков… Выходит, наш Руданский не мистик-хранитель башни, как я считал раньше, а инженер-технолог. Обычный технолог, каких в своей жизни я встречал тысячи. Просто область его технологических разработок очень тонкая, почти невидимая…

– Зажигай свечу! – послышался голос из подземелья.

Я послушно чиркнул спичку, и яркий огонёк пламени озарил алтарный проём. Свечу я укрепил в подсвечнике, который Кирилл нашёл, когда копал котлован под башню. А сам подсвечник, точнее его верхнюю часть, я приладил в чаше алтаря, подперев его со всех сторон камушками. Что интересно, в голове мелькнула мысль: «Икону бы сюда…».

Между тем, Руданский стал читать молитвы. По отдельным отблескам огня я догадывался, что свечу он тоже зажёг. Что он ещё делал, мне не было видно. Да, честно говоря, я и не стремился это узнать. Мне стоять у алтаря было очень приятно. Я бы сказал – благостно. Такое же состояние я испытал в момент, когда мы с Кириллом закладывали сам алтарь. И вот, оно вновь повторилось.

Как-то тихо сделалось в башне. Голос Кирилл едва доносился ко мне, и я почти его не слышал. На ум пришло одно детское воспоминание. Новогодний утренник в школе. Я – первоклассник. Через час или два начнётся само новогоднее представление в актовом зале. По какой-то нужде я заглянул туда и увидел огромную новогоднюю ёлку. Все приготовления к празднику были завершены, и возле лесной красавицы, ярко украшенной игрушками, не было ни единого человека. Вокруг плыла такая же абсолютная тишина. Я стоял, как завороженный, не в силах тронуться с места. Незабываемое состояние. Кажется, оно на меня вновь нашло.

Неожиданно в дверь кто-то постучал. Напомню: мы уже установили в башне входную дверь с таким же полукруглым верхом, как у арки. Получилось очень красиво. Кстати, дверь – это детище дяди Вовы. Его работа.

Но кто это может быть? Да и какой странный звук! Дверь вибрировала, как будто мембрана от движений волны. Это больше походило на какую-то истерику с её стороны. Светлана, которая стояла ближе к выходу, бросилась к двери и… начала её держать.

Только сейчас я понял, в чём дело. Дверь ходила ходуном не от того, что кто-то бил её с той стороны, а сама собой. Да и кто мог быть снаружи? Входная калитка во двор закрыта на ключ, хозяева Ольга и Вячеслав сейчас в Севастополе, оба на работе…

Мне вдруг сделалось жарко, как будто бы я оказался в парилке. Через минуту из подземелья показалась голова Руданского. Дверь прекратила биться, и Света отпустила её.

– Всё, – сказал Кирилл, – кажется, у меня получилось…

– Кажется… – невольно вырвалось у Светы.

Она быстро открыла дверь, и мы все вместе вышли из башни. Конечно, с той стороны никого не было. Да и быть не могло. Дверь вибрировала сама собой. Ничего подобного ни я, ни Света в своей жизни не видели. Главное, был непонятен источник возникновения такого эффекта.

Чуть позже я спросил у Светы, зачем она её держала. И женщина искренне ответила, что боялась за дверь, как бы она не улетела, сорвавшись с петель.

Минут через пять мы вчетвером собрались на первом этаже башни. Свеча, которую я возжёг, всё ещё горела. Хотя надобность в ней уже отпала. «Двигатель» башни ожил. Это чувствовалось всем телом. Хотя умом каждый из нас понимал, что реально не может эта каменная махина работать.

– Нам пора уезжать, – сказал дядя Вова, – дома дела ждут.

Я тоже засобирался в Балаклаву. Что интересно, и Кирилл вдруг возжелал съездить в Севастополь. Странно, ещё несколько минут назад он вовсе не собирался покидать пределы Счастливого.

– Какая-то сила выталкивает меня отсюда, – пояснил он, – как будто кто-то гонит подальше от башни…

Вначале мне подумалось, что Руданский шутит. Ему просто скучно здесь было одному. Тем более, после «запуска» башни, когда все дела завершены… Но позже, проанализировав собственные ощущения, я понял, что и меня «гнали» от башни. В голове соткался такой образ: запущен огромный реактор. Излучение, исходящее от него волнами уходит во все сторон. Пока он не прогреется, не притрутся друг к другу все его шестерёнки, эта махина будет источать из себя целые сгустки избыточной энергии. А избыток, он всегда опасен для человека. Вот у нас и возникло желание немедленно покинуть пределы башни. Наверное, так наша «физика» на интуитивном уровне пыталась себя защитить.

Я поделился собственными соображениями с Руданским, сказав, что башне надо вначале «прочихаться», а уж затем она станет работать, как отлаженный механизм. Кирилл, подумав, согласился со мной. А когда я рассказал о двери, которая вибрировала, как мембрана, он искренне удивился этому и даже не поверил. Мне и Свете пришлось долго убеждать Руданского, что мы не шутим, так было на самом деле. Кирилл «сдался» уже при въезде в Севастополь. Впрочем, на его месте я тоже бы усомнился в реальности такого «нетрадиционного» поведения двери. И если бы не видел собственными глазами, как её трясёт, и как испуганная Света со всей силы тянет на себя ручку…