только видела, тонкая и гибкая, в платье, ниспадающем, словно лепестки цветов. Она бросает в кратер вулкана сверкающую розу, и оттуда появляется существо, не менее поразительное, чем божество, его создавшее.

Бледная кожа слегка мерцает, глаза похожи на отшлифованные кристаллы. Из-под прядей выбеленных волос торчит не обычное ухо, но украшенное крошечными, изящными шипами, которые выстилают заостренную раковину.

– И я подумала, может, ты мне подскажешь, кто это?

Голос Кая понижается до тихого, почти скорбного шепота.

– На валийском их называют эшлийцами. Что означает «вечность без тени». Их осталось очень мало.

Недоуменно хмурю брови, поднимаю взгляд.

– Почему? Что с ними случилось?

Кай выталкивает себя из воды, сильный, мускулистый, чешуйчатый и…

Я сглатываю.

Почему я только сейчас замечаю, что в моем лучшем друге столько… обаяния? Удивительно, что за его хвостом целыми днями не гоняются самки.

– Это очень долгая, очень печальная история, – говорит Кай, усаживаясь на камни рядом, и болтает серебристым хвостом в воде взад-вперед. – Не стану осквернять ею твои прелестные ушки.

Он щиплет меня за нос, и я впиваю в него свирепый взгляд.

– Но ты рассказываешь мне все.

С лица Кая тут же стекает все насмешливое веселье, и он обхватывает мою щеку, легонько, будто она сделана из стекла.

– Не эту историю, Орлейт. Эту – никогда.

Многие ошибочно верят, что океанские дрейки как прибой – их легко раскачать.

Но не я.

Я достаточно хорошо знаю Кая, чтобы понимать: когда он говорит «нет», значит, все. Он скорее собственный хвост отрежет, чем откажется от своего слова.

Снова смотрю на иллюстрацию и решаю не упоминать дежавю, которое она у меня вызывает. То, что во снах ко мне приходит маленький мальчик с точно такими же глазами.

Всегда тянется.

Никак не поймает.

Не обращая внимания на тяжесть в груди, я открываю страницу, отмеченную зазубренным листком тень-травы.

– А что насчет этого?

В гибком, мощном мужчине, выходящем из кратера, есть что-то очень необычное. Я почти не обратила внимания на его острые уши, безупречно вылепленные скулы. Поначалу меня поразили даже не его настороженные глаза или то, как они глядят из книги так, будто за ними идет скрытая война.

Просто вокруг него есть некая аура. Ощущение первобытного превосходства, которое сковало меня в тот самый миг, как я мельком его увидела.

Какая-то врожденная часть меня хотела сразу же захлопнуть книгу. Все еще хочет, как цветок, что закрывает лепестки пред натиском яростной бури.

Молчание слишком затягивается, я смотрю Каю в глаза и вижу в них тень, он хмурится.

– Что?

– Твой учитель страдал тяжелой формой избирательного обучения? Да как ты можешь ничего этого не знать?! – вопрошает Кай, рубанув ладонью по воздуху. – Некоторые расы из этой книги выковали ваш собственный образ жизни!

Пялюсь на Кая в непонимании.

– Боюсь, тебе придется пояснить конкретней.

– Ну, возьмем, к примеру, Неблагих, – указывает Кай на картинку, – которых вытащил из вулкана Джакар, бог силы. Тысячи лет назад эта раса главенствовала и повелевала, движимая непреодолимым желанием сеять семена своего влияния и укреплять власть. Заводить гнезда, трахаться и плодиться.

Вздрагиваю от грубости его слов, от того, как он подчеркнул пошлое слово на букву «т», у меня и вовсе горят щеки.

– В вашем обществе до сих пор встречаются отголоски чумы их архаичных верований, – продолжает Кай. – К примеру, в те времена очень серьезной проблемой была работорговля. В результате обескровливание одной земли для укрепления другой запрещено, вот почему перейти под знамена иной территории можно лишь добровольно.

Язык – словно кусок мела у меня во рту. Качаю головой, гадая, не стоило ли мне подождать с вопросами, пока мой мозг не заработает в полную силу.

– Не понимаю. Если они были такими невероятными, почему же тогда их сейчас нет?

Кай приподнимает мои волосы, проводит пальцами по всей длине, от чего вся голова покрывается мурашками. Он перекладывает их тяжесть мне на плечо так бережно, будто держит золотую пряжу.

– Их привела к гибели собственная ненасытная жажда власти, – произносит Кай, и глаза его мрачны. – Неблагие уничтожали целые расы, Орлейт. Даже собственную. Разорвали друг друга в клочья в великой битве, которая опустошила всю территорию и чуть не стала причиной всеобщего вымирания. Кто-то верит, что сам Джакар явился и расколол небо, обрушил кровавую погибель и вымарал все, что осталось от его… лжетворений, – рычит Кай, возвращая внимание к странице. – Вонь того выброса силы до сих пор оскверняет некоторые части моря.

Хмурюсь, снова изучая изображение.

Возможно, спрашивать все же не стоило. С каждой секундой мой мир будто становится меньше.

Бросаю взгляд на следующую закладку – и в горле, не давая дышать, встает ком.

Я медленно переворачиваю страницу.

– А он? – едва могу смотреть на того, кто изображен на целом развороте.

Он соткан из мощных мускулов, его волосы – темно-седые, его глаза – черны, как ночное небо. Он груб, держится по-звериному, словно все то, что внутри него, слишком трудно сдержать.

Напоминает мне о грозовых тучах, которые временами грызут мою башню.

У этого мужчины целых пять обличий, каждое более сутулое, искаженное, они демонстрируют его постепенное превращение в чудовище.

Его я узнаю`.

– Бьорн. Бог равновесия. Как видишь, его облик изображен аналогично современному вруку.

В памяти раздается эхо резких воплей, и я киваю, вспоминая, как сильно дрожала земля, будто вот-вот разверзнется и поглотит меня целиком.

– Его… его когти, – выдавливаю я, дернув подбородком в сторону длинных черных крючьев, что поблескивают в изображенном наброском луче лунного света. – Здесь что-нибудь о них сказано?

Кай постукивает пальцем по наклонной строке посреди страницы.

– Klahfta des ta ne flak ten. Если упростить, это означает что-то сродни «не имеющие равных».

– Ох, – шепотом выдыхаю я, радуясь, что не попыталась уложить в себя завтрак или обед. – А у современных вруков?

– Коготь врука несет смерть, – Кай прочищает горло, глядя в даль залива. – Всем.

Смятение, которому не удается скрыться в глубине океанских глаз, заставляет меня нахмуриться.

– Кай?

– Безопасность важна для тебя, верно? Превыше всего?

– Наверное. А что?

Кай касается губ языком, быстро слизывая с них блеск морской соли.

– Я мигом.

– Пого…

Нырнув, Кай исчезает под водой, тончайший плавник его хвоста взмахом выбрасывает наверх нитку водоросли.

Вздыхаю, терпеливо ожидая его возвращения.

Когда он вновь появляется, в его руках ноша – сундучок, маленький и потускневший, который Кай ставит рядом со мной на камень, прежде чем поднять крышку. Он роется внутри и достает изогнутый клинок в кожаных ножнах. Рукоять без потертостей выкована из темного металла, без украшений, за исключением кончика