— Однако… — Пробормотал Пирогов, явно удивлённый более похожей на пыточную, чем на медицинскую конструкцией.

— Хм… — Я быстро оглядел собравшихся, но понимания в их глазах не увидел. Мастеровые, которым непосредственно предстояло отливать, а потом и собирать первый аппарат Илизарова, или теперь его будут называть аппаратом Пирогова, и вовсе выглядели перепуганными, хотя я просил Ленца привести тех, кто посообразительнее. Сам врач явно тоже не проявлял особого энтузиазма, единственный, кому все было понятно оставался сам Ленц. — Вы задавайте вопросы, если не понятно что-то. Я не кусаюсь.

— Мне все понятно, — кивнул электротехник.

Он после смерти Петрова в 1835 году, окончательно «отжал» себе направление, связанное со электрометаллургией и электросваркой, явно имея ввиду в дальнейшем неплохо на этом деле заработать. Против таких шкурных, но вполне понятных мотивов, я ничего не имел, и вскоре — если бы не война, вероятно уже в следующем году — должно было начаться строительство фабрики по производству промышленных сварочных аппаратов, работа над которыми наконец дала более-менее приемлемый результат. Нет, аппарат конечно не выглядел небольшой коробкой, как в оставленном мною будущем, а представлял собою скорее целый отдельный цех, включающий паровую машину и генератор — потому что централизованного снабжения электричеством тут еще просто не завезли — но зато им уже можно было вполне безопасно и предсказуемо пользоваться, не боясь за себя или за изделие. Ну и электрометаллургией Ленц тоже баловался, поэтому, когда мне понадобилось собрать приспособу, состоящую из нержавеющей стали, я вызвал к себе именно его.

— Я не совсем понимаю, ваше величество, что вы хотите получить в итоге, — нахмурил брови Пирогов. — В чем смысл затеи?

— Все дело в специфике роста костной ткани, — это был достаточно тонкий лед. Во-первых, я был совсем не уверен в своих словах, потому что знания из будущего на данную тему оставались более чем поверхностные. А во-вторых, далекому от медицины императору было просто неоткуда взять такие сведения в 19 веке. Подобных экспериментов еще просто никто не проводил. Обычно я старался действовать тоньше и подбрасывать нужную информацию местным специалистам окольными путями, но сейчас просто не было времени ждать годы пока они разберутся сами. — Если осколки кости соединить неплотно, а с небольшим зазором, то его вскоре закроет костной тканью. Таким образом потихоньку растягивая две половины кости, каждый раз давая время пока промежуток заполнится костной тканью, можно ее немного удлинить.

В результате нападения польских террористов Александра погибла, а Маше осколком сломало бедренную кость. Врачи — спасибо им — кость собрали, но левая нога получилась чуть короче правой. А девочке всего семнадцать лет, ей еще всю жизнь хромать. Вот я и придумал, как это дело можно исправить, используя знания из будущего.

Множество событий, произошедших всего за полгода, изрядно возбудили российское общество. Сначала молниеносный захват проливов, победа над вековым врагом — Османской империей, освобождение православных народов из-под мусульманского ига, потом война с Англией, победа в Дарданеллах, война с Францией, восстание в Польше, вторая подряд морская победа при Аландах — хоть и не такая впечатляющая как первая, да и вообще не победа, если честно, — покушение на членов императорской семьи… Все это по-настоящему всколыхнуло российское общество.

Надо признать, что последние двадцать пять лет выдались в империи действительно благополучными. Страна активно богатела, развивалась во всех сферах, люди стали жить гораздо лучше, и это, вкупе с весьма жесткой работой СИБовцев, вполне логичным образом несколько усыпило общественно-политическую жизнь, которая теперь едва теплилась только на уровне внедряемых повсеместно земских органов местного самоуправления.

Нет, конечно, были всякие диссиденты-городские сумасшедшие по типу того же Чаадаева, но никакого массового отклика в народных сердцах их ядовитые речи в целом не вызывали. Когда человек на своей шкуре год от года чувствует улучшение жизни, его на революцию подбить достаточно сложно.

И вот все произошедшее, особенно смерть Александры, которая была очень популярна среди молодежи — как же первая в мире женщина-министр, отдельные голоса призывали покойную императрицу чуть ли не канонизировать как святую мученицу — вызвала сильнейший отклик в сердцах россиян. Приобрел он правда местами весьма извращенные формы…

Во-первых, начали бить поляков. Просто людей с польскими фамилиями и католического вероисповедания. Этому способствовала, и газетная кампания, в которой широко освещались зверства польских бунтовщиков, не стеснявшихся вырезать целые православные селения для очищения своей земли от пришлых. И если ранее к этому относились несколько снисходительно, как к отдельным эксцессам, то теперь последовала максимально жесткая реакция. А когда в «Правде» напечатали несколько фотографий растерзанных женских тел — результат польской национальной политики на низовом уровне — начались натуральные погромы в тех местах, где ранее православные и католики жили бок о бок относительно мирно. Запылали костелы, а польских ксёндзов, являвшихся идеологическими проводниками восстания среди обычных крестьян, начали без особых разговоров развешивать на ближайших деревьях.

Местные власти этот процесс как бы и не одобряли, но при этом тормозить возмущенных граждан не торопились. Перед лицом большой войны такой, пусть и достаточно извращенный, взрыв патриотизма был совсем не лишним. Тем более, что чиновники тоже были людьми и не меньше народа зачастую были возмущены действиями польских бунтовщиков. Такое вот единение. Труда и капитала.

Во-вторых, в армию валом пошли добровольцы. Не крестьяне, конечно, тем в целом на все происходящее было насрать, а вот ученая молодежь, гимназисты, студенты и прочие мещане с разночинцами. Поскольку энтузиазма они зачастую имели куда больше чем умений, а брать хорошо образованного специалиста в армию рядовым виделось излишне расточительным, многим приходилось даже отказывать. В итоге, чтобы канализировать это движение было создано «Добровольное общество содействия армии» — изначально хотели назвать «Добровольное общество поддержки армии», но аббревиатура ДОПА получалась слишком уж неблагозвучной — члены которого направлялись на усиление тыла действующих войск.

А мы меж тем палили из всех доступных в эти времена орудий пропаганды. Газеты выходили с заголовками, призывающими записываться в ополчение и помогать стране в тяжелое для нее время. Девушек — и это была вообще феерия эмансипации — приглашали участвовать в формировании полевых госпиталей для ухода за раненными.

Этот порыв был настолько сильный, что даже моя пятнадцатилетняя Ольга пришла с желанием записаться с сестры милосердия. Естественно отпускать на фронт императорскую дочь обычной санитаркой никто бы не стал, поэтому специально для нее оборудовали поезд-госпиталь для эвакуации раненных в тыл, благо железная дорога продолжала работать более-менее стабильно аж