было известно широко, да и лондонские события просто затмили собой все остальные неурядицы, даже неудачную войну, однако за прошедшие с того злополучного покушения — приказ на которое отдал еще ее покойный дядя — так или иначе погибло, умерло или пропало без вести почти два десятка человек каким либо образом причастных к этой грязной истории. Кто-то сгорел в пожаре, кто-то отравился, пару человек умерло от естественных причин, еще двое исчезли в море вместе с кораблем на котором плыли. Наличествовали случаи самоубийства — в том числе и бедный Роберт Пиль был в их числе, заставляя задуматься, а не помогли ли бедолаге, — одного человека задрал кабан на охоте, другой свалился с лошади… Еще один член парламента отправился в войска на прусский фронт и словил там пулю в висок. при том что находился глубоко в тылу собственных войск а врагов казалось не было рядом даже близко.

Каждый из случае по-отдельности выглядел совсем непримечательно, как случайность, но вот если сложить их все вместе… На спине Виктории начинали бегать мурашки размером с добрую лошадь.

А перед самым началом мирных переговоров с Россией — и это стало одним из поводов надавить на правительство — Виктории передали пришедшее ей письмо. Конверт с оной только надписью «Для Виктории» обнаружили в одном из залов дворца, и как он туда попал, никто так и не понял. Внутри конверта королева обнаружила короткую записку из четырех слов:

«Мене, мене, текел, уфарсин». И подпись «Николай». Более прозрачного намека на совершенно понятные обстоятельства сложно было представить. Вильгельм IV успел вовремя сбежать от мести русского императора на тот свет, но ведь ей еще жить. Желательно долго и спокойно. Не окружая себя толпой охранников и имея возможность выходить на улицу не боясь пули или бомбы.

— В таком случае, предлагаю считать эту тему закрытой, — Виктория повернулась к премьер-министру, — считайте у вас есть мое дозволение на любые разумные соглашения с русскими по Китаю. Я на вас рассчитываю, господа. Хорошего вечера.

Королева поднялась со своего места и удалилась, предоставив решать вопросы тактического характера своим подданным.

Эпилог 4

Тринадцатилетний служка-алтарник, стараясь не дышать и сделаться как можно менее заметным, забился в углу нависающей над основным пространством собора кафедры. Вообще-то он сюда просто прикорнуть немного залез, подальше от бдительного ока настоятеля, который считал любого валандающегося без дела подчиненного практически личным оскорблением. Только попадись ему на глаза — вмиг к работе приставит, и не важно, что свои основные обязанности по поддержанию чистоты вокруг алтаря ты уже выполнил. Помыл пол, протер пыль, убрал застывшие потеки воска… Но мало что еще можно придумать — собор большой, всегда дело найдется.

Когда же начался основной переполох, и внутри здания начали по углам заглядывать вооруженные люди, Ивашка и вовсе потерял всякое желание выходить наружу. Как его не обнаружили в самом очевидном месте — Бог весть, чудо не иначе, однако теперь он фактически становился свидетелем того, что в обычной жизни остается за пределами взоров посторонних людей.

— Здравствуй, Сашенька, — служка не сумел перебороть любопытство, которое оказалось даже сильнее страха, и выглянул одним глазом над ограждением кафедры. Благо по неурочному времени в Петропавловке было темно, горела только часть свечей, и его практически невозможно было увидеть со стороны, зато сам служка видел все просто прекрасно. Рядом с надгробием погибшей два года назад императрицы стоял высокий мужчина, не узнать в фигуре которого действующего монарха было просто невозможно. — Я давно к тебе не заходил. Дела, то одно то другое, сама понимаешь.

Император положил ладонь на холодный гранитный камень и медленно провел рукой туда-сюда. Как будто погладил. Сцена эта явно не предназначалась для чужих глаз, поэтому в соборе никого не было. Ивашка обретался в Петропавловке не первый год, собирался в будущем принять постриг и поэтому уже видел раньше Николая Павловича, навещавшего родных, похороненных в этом месте. Но раньше казаки неизменно выгоняли его наружу, оставляя монарха наедине с собой и Богом, и вот так подсмотреть ему не удавалось.

— Очень по тебе скучаю. Не хватает твоей поддержки. Твоего тепла. Теперь мне некому петь песни и читать стихи. Помнишь, как тогда на поляне? — Мужчина облокотился на гранитную тумбу надгробия и тихо запел, —

В час, когда ветер бушует неистовый,

Снова и снова чувствую я,

Белой акации гроздья душистые

Неповторимы как юность моя.

Снаружи громыхнул приглушенный раскат, начиналась запоздалая в этом году гроза. Алтарник вздрогнул от неожиданности в своем закутке, но все же не выскочил наружу, оставшись сидеть в укрытии. Как будто сама природа отзывалась на голос разговаривающего с покойной женой императора.

— Мы наконец то с войной этой закончили дурацкой. Ты права была, легко не вышло, а я был слишком самоуверен. Если бы я знал какую цену придется заплатить… — Мужчина тяжело вздохнул, плечи его заметно опустились, а спина сгорбилась, он сам как будто стал на десяток сантиметров ниже. — Маше жениха нашли. Сербский принц. Красавец парень. И на лицо и статями вышел хоть куда. Немного правда младше Маши, но ничего, будет под каблуком жены сидеть, даже не пискнет… Ты даже не представляешь, как мне тебя не хватает.

Ивашка почувствовал, как у него к горлу подкатил ком. Кто бы мог подумать, что божий помазанник, распоряжающийся судьбами миллионов подданных империи, способен испытывать столь простые человеческие чувства.

— Чувствую себя предателем из-за этих сраных англичан. После того, что они с тобой сделали, с Александром, с Машей… Нужно было вырезать их всех до седьмого колена, каждого причастного и всю долбанную, — император замялся и перекрестился — семейку. Но уверен, если бы ты была здесь, ты бы меня поняла. К сожалению, я не могу позволить себе такую роскошь как простые человеческие чувства. В том числе и ненависть, интересы империи все равно остаются важнее. Важнее нас всех вместе взятых, сейчас выгоднее с британцами сотрудничать, а не воевать до последнего. Значит, будем сотрудничать.

Тяжелые капли летнего ливня забарабанили по крыше Петропавловского собора, наполняя помещение равномерным гулом.

— Войну за Россию мы выиграли. Теперь осталось выиграть войну за весь мир.

Маленький служка так и просидел незамеченным в своем убежище…

Киев

Июнь-август 2023