Зуб пристально уставился на Ганичкина, словно ожидал, что тот прямо сейчас скажет ему волшебное заклинание, открывающее путь ко всем спрятанным сокровищам. Однако Алексей Петрович ничего не мог сообщить визитеру, потому что сам ни черта не знал. Он только понял, что бывший эсер, а ныне бандит действительно раскусил его. Притворяться дураком теперь не имело смысла. Нужно было вести какую-то другую игру. Интуиция подсказывала ему, что придется согласиться на предложение Зуба.

– Хорошо, сдаюсь! – произнес он, разводя руками. – Вы меня поймали. Я и в самом деле приехал сюда с серьезными людьми искать бриллианты. Но, как видите, мы сами ничего не знаем. Иначе уже давно убрались бы отсюда. Что касается вашего желания бежать из страны, оно мне, пожалуй, близко. Но вы правильно сказали, с пустыми карманами в Париже делать нечего. Однако как же быть? У меня нет никакого желания состязаться с ГПУ. Малейшее подозрение, и мне припомнят все!

– Мы будем осторожны, – сказал Зуб. – Станем помогать друг другу, прикрывать спину, понимаете?

– А почему вы так уверены в том, что бриллианты спрятаны здесь? – спросил Ганичкин. – Человек, который за них отвечал, пропал. Свидетелей не осталось. Что тут произошло, никто не знает.

– Я знаю, – спокойно сказал Зуб.

Ганичкин запнулся, пытаясь понять, шутит этот фрукт или нет. Но тот, кажется, был совсем серьезен.

– Я знаю, – повторил он. – Я был здесь, когда все произошло. Расскажу вам, но только в том случае, если вы на моей стороне. Собственно, у вас небольшой выбор, Алексей Петрович. Вы со мной или… Я ведь отправить вас в Вологодскую губернию не могу. Только в штаб Духонина, как говаривали на фронте. Увы, таковы правила, Алексей Петрович! Время сейчас безжалостное, сами знаете, а Париж… Он всегда прекрасен. Ну так что вы решили?

– Не знаю почему, но я выбираю Париж, – ответил Ганичкин.

– Я почему-то не сомневался в вашем благоразумии! – воскликнул Зуб. – В таком случае давайте сразу же перейдем к делу. Что вы можете мне рассказать, чего я не знаю? Разумеется, информацией мы с вами обменяемся, но вы первый!..

Ганичкин окончательно решил включиться в игру. Он обстоятельно рассказал Зубу про исчезновение Балцетиса и его хозяйки.

– Я не сомневаюсь, что ночью в нас стрелял именно он, – закончил экс-ротмистр свою историю. – У него были на это причины. Откуда-то он знает про цели нашего приезда, а стало быть, и про бриллианты. Но теперь его и след простыл, а здешние пинкертоны не торопятся искать. Может быть, вы будете удачливее? В ваших кругах сведения о таких делах распространяются быстро. Ведь у вас есть свои глаза и уши во всех районах города, не так ли?

– Разумеется, – кивнул Зуб. – То, что вы рассказали, действительно интересно. Выходит, кто-то из местного ГПУ тоже знал про бриллианты и все эти годы помалкивал? Очень, очень любопытно! Ну что же, мы попробуем узнать, какова его судьба. Настолько ли она печальна, как это представляется на первый взгляд? Положитесь на меня. Если он труп, мы скоро его найдем, если жив и затаился в какой-нибудь норе, мы туда влезем. Нужно только время. Городок невелик, хотя надо признать, тайн тут чересчур много для такого захолустья.

– Тайны… – задумчиво повторил Ганичкин и с любопытством уставился на Зуба. – А вы и на фронте, выходит, побывали? На чьей же, позвольте спросить, стороне?

– В сущности, я всегда шел своей, одинокой тропой, – засмеялся Зуб. – Хотя время от времени приходилось вставать под чьи-то знамена. В наши дни это обычное дело, если хочешь остаться в мире живых. Но я мечтаю о том дне, когда красивый поезд доставит меня куда-нибудь под своды берлинского вокзала. Я сойду на перрон в шелковой белой рубахе, с сигарой в зубах. Сверкающий автомобиль помчит меня в лучшую гостиницу. Я буду легко сорить деньгами… Ах, Алексей Петрович, все последние годы только эта мечта давала мне силы жить! Не будь ее, я давно свел бы счеты со своей бессмысленной жизнью. Эта страна больна безумием.

– Мне кажется, вы были одним из тех, кто помогал ей заболеть, – сказал Ганичкин.

– Вы правы, – вздохнул Зуб. – Но что поделать? Ошибки молодости бурной…

– Все-таки на чьей стороне вы сражались?

– Я обязательно вам расскажу, – пообещал Зуб. – Но не сейчас. Пожалуй, теперь нужно заняться вашим пропавшим чекистом. Я должен дать задание своим верным помощникам. Убежден, что к завтрашнему утру мы уже будем знать, где он затаился. Прощайте! – Он очень быстро поднялся и взялся за ручку двери.

– А где мы встретимся? – встрепенулся Ганичкин.

– Не волнуйтесь, я сам вас найду, – ухмыльнулся Зуб и в ту же секунду исчез за дверью.

Алексей Петрович подождал немного и вышел из дома. Вокруг царила тишина, стояли цветущие вишни. Нигде не шелохнулась ни одна ветка. Ганичкин на всякий случай больно ущипнул себя за ухо.

– Нет, этот человек определенно мне не приснился, – пробормотал он себе под нос. – Однако какой сюрприз! Вологодская губерния!

На подъезде к монастырю Егоров затормозил так резко, что автомобиль слегка развернуло и подбросило на кочке. Захрустел гравий, что-то стукнуло в днище, и все стихло. Чуднов на заднем сиденье хихикнул.

– За малым в колдобину не влетели, – несколько смущенно пробормотал Егоров. – Не приметил сразу. Все хорошая дорога была, а тут на тебе!..

Он вылез из машины, неодобрительно покачал головой, глядя на разбитую дорогу под колесами, потом согнулся в три погибели и принялся ревизовать свой запыленный, воняющий бензином агрегат. Сидорчук тоже выбрался на волю и медленно пошел по направлению к монастырю. Наверное, ехать дальше и в самом деле не стоило. Последние тридцать метров дороги представляли собой ужасное зрелище. Судя по всему, здесь когда-то шел жаркий бой, и дорожное покрытие в нескольких местах было разворочено взрывами. Сквозь гравий пробивалась жесткая трава и молодой кустарник. Белая стена монастыря была вся исклевана пулями, ворота снесены. Место казалось совершенно безлюдным.

Сидорчук обернулся. Городок, залитый солнцем, утопавший в зелени и цветах, выглядел мирным и сонным. Но это умиротворяющее зрелище ничуть не радовало Егора Тимофеевича. Дела шли все хуже и хуже. Он впадал во все большую мрачность и постепенно терял свою обычную решительность. Последней каплей стал обыск в доме, где жил теперь обыватель Баранов. Именно там Сидорчук некогда оставил на попечение старого товарища ящик с бриллиантами.

Обыск ничего не дал. Москвичи вместе с людьми Черницкого обшарили жилище сверху донизу, но не нашли ничего, кроме потрепанного офицерского мундира с погонами подпоручика. Он, завернутый в парусину, лежал в тайнике под полом. Нынешнему хозяину дома было неведомо, как данная вещица туда попала. Для него самого это оказалось крайне неприятным сюрпризом. К счастью, ни Черницкий, ни Сидорчук не стали требовать объяснений. Им и без того было ясно, что никакого отношения к малахольному Баранову находка не имеет. Но больше в доме ничего подозрительного не было – ни бриллиантов, ни оружия, ни документов.