Впервые африканские невольники были завезены в британскую Виргинию английскими колонистами в 1619 году. А через двести лет (1860 год), из 12-миллионного населения 15 американских штатов, где сохранялось рабство, 4 миллиона являлись рабами.

Труд рабов широко использовался на плантациях и рудниках, позволяя североамериканским рабовладельцам получать высокие прибыли. В первой половине XIX века национальное богатство США в большой степени было основано на жестокой эксплуатации рабов. За период с XVI века по XIX век в страны Америки было завезено около 12 миллионов африканцев, из них около 645 тысяч — на территорию современных Соединенных Штатов.

Колонистам для освоения земель нужна была дешевая рабочая сила.

Индейцев колонисты не смогли превратить в рабов, те были свободолюбивы и считали, что лучше умереть с честью в бою, чем гнуть спину на бледнолицего. А вот рабы, завезенные из Африки — это как раз и был достойный выход из положения!

Перемещение к африканскому побережью захваченных рабов, скованных между собой цепями на шее часто превращался в «марш смерти», во время которого погибали двое из каждых пяти человек. По прибытии на место негров запихивали в клетки до момента осмотра их и продажи.

Сохранились описания некого Джона Барбота о мытарствах рабов на побережье:

«Рабов… помещают в клетку или тюрьму… рядом с берегом, а когда европейцы приходят за ними, их выводят на большой пустырь, где этих людей подробно обследуют судовые врачи, разглядывая каждого, от ребенка до мужчин и женщин, стоящих обнаженными… Тех, кого сочли подходящими и здоровыми, отводят в одну сторону… ставя на грудь раскаленными железными клеймами знаки французских, английских или голландских компаний… После этого клейменых рабов загоняют обратно в клетки, где они ожидают отправки, иногда в течение десяти-пятнадцати дней…»

Потом их группами размещали в сырых, темных и душных трюмах, на узком тесном пространстве, прикованными друг к другу цепями за шею и ноги и задыхающимися в смраде собственных экскрементов. В такой жутчайшей атмосфере ощущение страдания и удушье столь велико, что доводило некоторых невольников до сумасшествия. Рабы порою убивали друг друга в отчаянной попытке ухватить хоть глоток воздуха. Часто невольники чтобы прекратить страдания кончали жизнь самоубийством, прыгая за борт судна и уходя навечно под воду. Порой палуба, где находились рабы, была настолько покрыта кровью и слизью, что настоящую напоминала скотобойню.

Хозяева часто издевались над невольниками, доводили их до отчаяния. Тогда рабы либо восставали и убивали господ, либо просто убегали. Но порой даже заурядный побег означал смерть.

В XVIII веке в Виргинском кодексе о рабах говорилось:

«Ввиду того, что невольники часто убегают и прячутся, притаившись на болотах, в лесах и в других укромных местах, убивая свиней и нанося иной ущерб жителям… если раб не возвращается немедленно, то любой может убить или уничтожить таких рабов теми методами и способами, которые он… сочтет нужным…Если же раб будет пойман… должно быть… признано законным суду графства назначить такое наказание указанному рабу, будь то расчленение или иное… какое они (эти суды) сочтут уместным, в целях перевоспитания любого такого неисправимого раба и устрашения прочих от подобных деяний…»

Кодекс имел огромное психологическое воздействие на рабов. Невольников приучали к жесткой дисциплине и внушали им мысль об их неполноценности и необходимости знать свое место. Рабы должны были испытывать благоговейный страх перед хозяином, властью. Для достижения этих целей рабовладельцы нагружали рабов тяжелой работой, разделяли их семьи, опаивали «сладостным опиумом» — религией, разобщали путем деления их на полевых работников и более привилегированных домашних слуг и, физически воздействовали с помощью своих верных псов — надсмотрщиков.

Виргинским кодексом за побег или иное преступление рабовладельцу было разрешено расчленить раба заживо. В Мэриленде в 1723 году было узаконено отрезание ушей черному рабу, поднявшему руку на белого господина, а за более серьезные злодеяния рабы подлежали смертной казни через повешение, а их тела следовало было четвертовать и выставить напоказ.

Да, рабов избивали, издевались над ними, заставляли трудиться день и ночь. Иногда за непослушание или бунт убивали. Но то, что делала Ла Лори со своими рабами — просто в уме не укладывается.

Зададимся вопросом: а почему мадам Ла Лори так любила умерщвлять своих рабов? Только ли оттого что она мстила за своих убитых родителей? Или от того что страдала психическими расстройствами? Ведь она не просто лишала жизни невольников, а предварительно их мучила и издевалась над ними. Она была стопроцентной садисткой! И садизм являлся основой всех ее совершаемых преступлений, в том числе и убийств.

Вот, например, кошка играет с пойманной мышкой, пока та не перестанет убегать или шевелиться. Как только жертва прекращает сопротивление, кошка ее убивает. Но до поры до времени усатому полосатому зверю нравиться мучить жертву. Может природа садизма человека в самой природе и заложено? Выходит, заложено. А именно в инстинкте размножения. Садизм часто тесно связан с сексом и с эротическими чувствами.

Садизм — это получения удовольствия путем причинения боли или насилия над партнером. Возможно, еще, будучи ребенком, Мари Дельфина случайно видела акт физической близости между родителями и восприняла это как проявление грубого принуждения. И это вызвало у нее шок. С тех пор для Дельфины секс или какое-нибудь иное удовольствие было непосредственно связано только с насилием. Ведь как говорит дедушка Фрейд, формирование сексуальных предпочтений и поведения происходит в детстве. Так что девиз — «если хочешь получить удовольствие — причини боль человеку» — для Ла Лори был ведущим с детства. Но сначала маленькая Дельфина довольствовалась лишь безобидной формой садизма — ломала игрушки, отрывала куклам головы и конечности, кусала своих нянь. Впоследствии эта легкая и не опасная для окружающих форма переросла в самый настоящий и изощренный садизм, несущий другим людям лишь смерть и боль.

Но обратимся к психиатрической практике.

Типичный случай легкой безобидной формы садизма — это когда партнер перед тем сексом нарочно оскорбляет свою партнершу и на него это действует лучше всякой прелюдии. Потом происходит само соитие. Либо другой вариант. Партнер длительное время обвиняет партнершу во всех смертных грехах, морально унижает, третирует, пытается заставить чувствовать себя виноватой, а потом якобы прощает и заставляет искупить свою вину горячим сексом. Женщина привыкает к роли жертвы, а также к роли плохой жены («Не умеешь готовить!»), плохого водителя («Вечно ты царапаешь машину, а мне платить за ремонт!») содержанки («Это я тебя обеспечиваю, так что заткнись!») и сносит все унижения и придирки. И молчит. Характер ее сломлен — чего садист и добивается! Потом это все усугубляется. И с каждым разом все сильнее. Чтобы заняться любовью женщине уже необходимо, чтобы ее отругал или унизил партнер, иначе хорошего и полноценного секса никак не получиться.

Другой случай легкого садизма. Это, например когда супруги или сожители ссорятся, оскорбляют друг друга, ругают по чем зря, пытаются принизить и унизить партнера. Потом происходит бурное примирение через постель. Секс от этого становиться ярче, острее, лучше. Затем, когда сексуальная жизнь снова становится скучной и однообразной, партнеры ищут любую причину чтобы поссориться (вплоть до невымытой тарелки) и потом снова неистово «мирятся». У некоторых пар это становиться замкнутым кругом. И такая игра ни к чему хорошему это не ведет. Ссоры становятся все интенсивнее и могут привести к разводу.