Парень соглашался, сурово кивал головой, но я не был уверен, что он до конца понимает опасность, которая нам грозит. Однако брать охрану на себя и бодрствовать еще одну ночь я не мог. Утром следующего дня планировался визит к коварной крестной, и я должен был находиться хорошей в форме.

После окончания инструктажа мы с Прасковьей ушли на свою половину и сразу же легли спать. Никаких сложностей у нас с ней этой ночью не возникло. Девушка была так утомлена и подавлена, что торопливо разделась и легла первой. Я примостился с краю лавки, вытянулся во весь рост и сразу же заснул, Спустя какое-то время сквозь сон начали пробиваться посторонние звуки. Я открыл глаза и прислушался, С другой стороны постели слышались тихие подавленные всхлипывания.

— Что случилось? — спросил я.

— Бабушку жалко, — ответила дрожащим голоском Прасковья, — она была хорошая!

По поводу сгоревшей в трактире старухи у меня было собственное мнение, но обсуждать я его с ней не стал.

— Спи, все образуется, — посоветовал я и погладил девушку по плечу. Прасковья всхлипнула и прижалась ко мне мокрым лицом.

— Мне так страшно, — призналась она, — почему они никого не жалеют!

— Знать бы еще, кто такие эти «они», — подумал я и заставил себя встать, пойти проверить, как наш часовой несет караульную службу.

Я тихо вышел из избы. Времени был часа три ночи, и небо еще не начало светлеть. Вани на крыльце не оказалось. Я осмотрелся, он сидел на скамейке, прислонясь к стене дома, и крепко спал. Это было чересчур. Впервые я на него по-настоящему рассердился. Когда я подошел, парень даже не пошевелился.

— Кажется, я тебя предупреждал не спать! — свирепо сказал я.

Ваня, не просыпаясь, скривил губы и попытался удобнее устроить голову.

Это было слишком. Иногда детям все-таки следует замечать, что они становятся взрослыми и должны нести за свои поступки ответственность. Ваня понес ее сполна. От мой оплеухи он слетел со скамьи и покатился по земле.

— Где?! Что?! — закричал парень, вскакивая на ноги и бессмысленно тараща глаза.

— Здесь! — ответил я. — И запомни, еще раз такое допустишь, я тебя выгоню в ту же минуту!

— Хозяин, я нечаянно, — залепетал он, так и не придя в себя. — Все равно ведь никого нет!

Не слушая оправданий, я вернулся и снова лег. Прасковья уже заснула. Меня же продолжал распирать праведный гнев.

— Хозяин, — шепотом позвал парень, просовывая голову к нам за перегородку.

Я решил, что он пришел оправдываться и уже хотел послать его куда подальше, но Ваня, увидев, что я приподнял голову, зашептал:

— Во дворе какие-то люди, трое!

Он исчез, а я вскочил и начал быстро одеваться. Хорошо, что делать это пришлось не со сна. Во всеоружии я был меньше, чем через минуту. Как говорится, нет худа без добра.

— Они там, возле забора, — зашептал рында, когда я осторожно выглянул наружу.

— Спрячься за угол, — распорядился я, на четвереньках выбираясь во двор.

Мы затаились за углом, всматриваясь в темные тени, перемещавшиеся в районе тыльного забора. Постепенно я присмотрелся и различил троих согнувшихся людей, крадущихся к нашей избе. Они были чем-то нагружены, отчего казались необыкновенно здоровыми. Ваня прерывисто дышал за плечом, и у него мелко стучали зубы. Пришлось двинуть его локтем, чтобы успокоился.

Неизвестные медленно, беззвучно приближались, Теперь можно было при желании их даже рассмотреть, но я укрылся за углом, чтобы раньше времени себя не выдать. Вскоре стало слышно их дыхание. Лазутчики теперь возились возле дверей. Я осторожно выглянул. Как несложно было предположить, технология покушения у них оказалась самая простая и традиционная: двери они уже подперли, колом, а груз, делавший их такими могучими, оказался обычными мешками с соломой, которой они собирались поджечь нашу избу.

— Клади больше под окна! — распорядился один из поджигателей.

— Надо бы еще соломки принести, а то маловато, может не загореться! — предложил другой голос.

— Так чего ждешь, неси скорей! Теперь им оттуда не выбраться!

Дольше ждать не имело смысла. Я велел Ване не высовываться и вышел к крыльцу с обнаженной саблей. Сначала меня элементарно не заметили. Когда я подошел вплотную, старший даже прикрикнул:

— Ты чего стоишь как столб! Пригнись, вдруг кто увидит!

Пришлось ответить:

— Эй, мужики, зря вы все это затеяли!

Поджигатели в первое мгновение растерялись, но тотчас оправились и, что называется, поперли буром:

— Ты кто такой? Иди отсюда, пока тебе голову не оторвали! — зло сказал руководитель, вытаскивая из сапога нож. Его товарищи тоже ощетинились ножами.

Я оказался один против троих, правда, в кольчуге и с саблей.

— Если хотите жить, встаньте к стенке и бросьте ножи! — приказал я, но прозвучало это для них не очень убедительно.

Меня начали окружать. Я не стал дожидаться, пока ситуация изменится в их пользу, прыгнул вперед, сделал резкий выпад и проткнул ближайшему ко мне человеку предплечье острием сабли. Тот от неожиданности вскрикнул и отступил назад. Старший, который оказался от меня дальше всех, не раздумывая, бросился в атаку, целясь ножом в горло. Я отскочил, грозя клинком, но его это не остановило. Он резко повернулся, и мы оказались друг против друга. Разглядеть его лицо в темноте я не мог, видел только широкую бороду и черные провалы глаз. Предводитель сгорбился и, раскачиваясь на ногах, и по блатному пугая бесшабашной решимостью, пошел прямо на саблю.

— Да я тебя сейчас на куски порежу! — пришептывал он, играя ножом. — Ты знаешь, падаль, на кого руку поднял!

Продолжать переговоры и уговоры не имело смысла, его так колотило от злобы и собственной храбрости, что уже никакие резоны остановить не могли. Пришлось мне нарушить собственное правило, по возможности не проливать человеческую кровь, и уколоть его в грудь. Я сделал быстрый выпад и отступил. Однако это не произвело на противника никакого впечатления.

— Падаль! — забывая об осторожности, заревел он и бросился на меня, пытаясь поднырнуть под сабельное лезвие.

Все происходило так быстро, что выбирать способы защиты времени не было. К тому же и второй участник уже подключался к атаке, собираясь пырнуть меня ножом в бок.

Теперь я уже действовал на инстинктах и как получится. Однако с первого раза утихомирить смельчаков не получилось, оказалось, что они защищены тегиляями, дешевыми русскими доспехами XVI века, представлявшими собой кафтан с высоким стоячим воротником, на толстой, простеганной подбивке, в которую вшивали обрывки кольчуг, бляхи и все, что попадалось под руку. Это были, конечно, не металлические доспехи, но как-то от холодного оружия защищали.

Я попытался повторить укол, но острие моей сабли ткнулось во что-то твердое, а я получил от второго нападавшего сильный удар в бок под сердце. Пробить кольчугу нож не смог, но адреналина мне добавил. Я понял, что шутки кончились, и начал драться по настоящему, кончил уговоры и бил на поражение. Поэтому все кончилось в считанные секунды. Оба поджигателя упали на землю с разрубленными головами, а раненный в плечо убегал к ограде.