– Что!? Уже?

– А зачем тянуть? Разве у вас остались еще какие-то дела в этом месте? – Андрей обвел рукой их маленький огрызок старого мира.

– Но мы даже толком не попрощались! – Марина поспешно вскочила на ноги.

– Так мы никогда и не встречались, забыла? – Андрей послал ей воздушный поцелуй, и его фигура начала постепенно растворяться в воздухе, – прибереги свои слова для кого-нибудь другого. Кого-нибудь более достойного. В любом случае, мы с вами еще непременно увидимся, но не скоро. Прощайте!

Два его сияющих крыла ярко вспыхнули и одним мощным взмахом накрыли собой и остатки спортзала, и Павла с Мариной, и всю Вселенную в придачу.

– …сколько раз тебе повторять: отходя от машины, обязательно обернись, проверь, не оставила ли включенными фары или еще что, – порывшись в багажнике, Павел достал провода с зажимами, – давай, открывай капот.

– Ну такая уж у меня дырявая голова, – Марина забралась в кабину и дернула за рычаг, – извини.

– У меня и так день сегодня на редкость безумный выдался, а тут еще ты…

– А что такого сегодня стряслось?

– Ты что, в машине радио не слушаешь? – отец посмотрел на нее так, словно за подобное отступничество полагалась смертная казнь или, на худой конец, пожизненное, – Солодовского подстрелили. Он с утра завалился в центральный офис УралСкай, и там его охрана что-то там не поделила с местными мордоворотами. Слово за слово и дошло аж до стрельбы. Ну он и словил пулю прямо в шею.

– Вот так новость! – Марина присвистнула, – но тебе-то до него какое дело?

– Так у нас весь отдел целый день на ушах стоял. Никак не могли решить, что нам делать – праздновать или, наоборот, огорчаться из-за того, что в кончине этого мерзавца нет нашей заслуги, – Павел сопровождал свои слова активной жестикуляцией, отчего зажимы летали вокруг него, точно нунчаки, – и в самый разгар обсуждения нам вдруг звонят и сообщают, что Млечин умер.

– Федор Константинович?

– Он самый. У себя в загородном доме затащил на себе несколько мешков штукатурки на второй этаж и – привет! Кровоизлияние. «Скорая», то, се… Теперь еще на похороны тащиться надо, речи толкать, а я это дело терпеть не могу!

– Да уж, веселый денек, – не могла не согласиться Марина.

– И тут еще выясняется, что я должен ехать через весь город, чтобы вызволять тебя, – доносящийся из недр двигательного отсека голос отца звучал глухо и оттого казался еще более ворчливым, – заведи, наконец, жениха себе, и пусть он тебя спасает. А я уже слишком стар, мне на пенсию пора, внуков нянчить.

Он выбрался на воздух и грозно посмотрел на дочь.

– Где внуки, а? Мне, может, уже помирать скоро, видишь же, как оно внезапно бывает, а ты все стрекозой порхаешь!

– Ага, сейчас! Помирать он собрался! – Марина погрозила ему пальцем, – так легко ты не отделаешься, даже не надейся!

– Не уходи от вопроса.

– Да успеется все, не переживай! Внуки и правнуки будут в очередь к тебе выстраиваться, чтобы стакан воды подать. Еще прятаться от них будешь!

– Ну да, конечно… теперь заводи.

Слегка поскулив и несколько раз жалобно всхлипнув, мотор вздрогнул и ожил.

– А еще пусть жених тебе новую машину купит взамен этого ведра, – Павел громко хлопнул капотом.

– Спасибо, я и сама заработать могу.

– Да ну!? – многозначительный взгляд, брошенный в сторону облупленного школьного здания, говорил лучше всяких слов, – что-то не похоже, чтобы у них тут лишние деньги водились. Что ты здесь вообще забыла?

– Так они в следующем году в новый корпус переезжают. В Бутово. Там все по фэн-шую, даже бассейн будет.

– А от тебя им что понадобилось? – Павел смотал провода и бросил их в багажник.

– У них под предстоящий переезд масса идей и планов заготовлена – и новый сайт, и журнал свой, так что нужен человек, который бы все тексты до ума доводил, – Марина улыбнулась, – у спортсменов, знаешь ли, весьма непростые отношения с высоким слогом.

– Это точно, те еще Цицероны, – отец махнул ей рукой, – давай, поезжай вперед, а то вдруг у тебя еще что отвалится…

Проводив взглядом машину дочери, он и сам забрался в кабину. Несколько секунд он озадаченно рассматривал красную бейсболку, обнаружившуюся на соседнем сиденье, пытаясь вспомнить, откуда она здесь взялась, но потом махнул рукой и бросил ее назад к другим вещам.

Через несколько минут я запоздало сообразил, что мои городские туфли совершенно не приспособлены для прогулок по осеннему лесу, но теперь отступать было уже поздно. Бодро вышагивающий впереди Костян не упустил бы возможности подколоть меня по этому поводу, так что мне оставалось только внимательней смотреть себе под ноги. Кроме того, плещущееся в животе пиво, уложенное поверх выпитых накануне более крепких напитков, прозрачно намекало, что с содержимым желудка следует обращаться максимально деликатно.

Костян же, видимо, подобного дискомфорта не испытывал. Он что-то насвистывал себе под нос, время от времени пригибаясь, собираясь в стойку и отрабатывая хуки и джебы на трухлявых березовых стволах. На моем языке уже скопилась целая очередь из едких комментариев на тот случай, если он угодит по какому-нибудь притаившемуся коварному сучку, но пока судьба оставалась к нему милостива.

Я, вообще, изначально выступал против похода в лес, но противостоять неуемной энергии что-то втемяшевшего себе в голову Костяна было совершенно невозможно. Да и кто будет спорить с вполне разумной идеей, что перед тем, как ехать домой, нам всем следует немного проветриться? Ведь в рекламных проспектах никогда не упоминаются всякие несущественные детали вроде мокрой травы, неудобных городских туфель и цепляющегося за каждую ветку пакета с несколькими банками пива.

Да еще плетущийся сзади Игорек, преступно трезвый, поскольку ему предстояло вечером вести машину, который буравил наши спины взглядом, полным брезгливости и презрения, подрабатывая нашей походной совестью. И я, чувствуя себя зажатым меж двух огней, не испытывал от нашей вылазки ничего, кроме уныния и глухого раздражения. И одинокая дряхлая сыроежка у Игорька в ведре, постепенно превращавшаяся в горстку трухи, довольно точно отражала мое настроение.

Примерно после часа блужданий по зарослям, когда в правом ботинке уже начло откровенно хлюпать, я, наконец, не вытерпел.

– По-моему, нашу экспедицию уже пора сворачивать. С грибами у нас сегодня явно не заладилось.

– О чудо! – воскликнул сзади Игорек, и я буквально затылком увидел, как он театрально вскинул руки к небу, – неужто я слышу голос разума!