– Коль восхитителен феатр младых прелестей натуры! – воскликнула Юлия, в объятиях своего Лиодора предаваясь томности».

К концу жизни Александр I стал помышлять о невозможном – уйти в отставку. Об этом он неоднократно заявлял царедворцам и жене, особенно после смерти горячо любимой дочери Софьи, скончавшейся в 1824 году в возрасте 17 лет. Религиозные настроения прочно поселились в его душе. Он прекрасно знал о готовящемся заговоре, но не предпринимал никаких шагов к его устранению, даже несмотря на то что декабристы намеревались истребить всю царскую семью. Люди, хотевшие либеральных перемен, были в какой-то степени близки ему по духу. Он сам в начале своего царствования мечтал о невозможном – подружить монархию с республикой.

После его смерти престол некоторое время пустовал. У Александра, как уже упоминалось, законнорожденных детей мужского пола не было, поэтому наследовать трон должен был его брат Константин, следующий по старшинству. Но тот отказался, хотя ему уже начали присягать. «Возникшим недоразумением, – как позже говорилось в „Русской старине“, – воспользовались извечные враги Церкви Христовой и Самодержавной Монархии – масоны, которые в лице части дворянства и офицерства подвигли на государственное преступление своих подчиненных солдат». Удивительное дело – виноваты всегда масоны, а не коррупция, воровство, сохранение крепостного права и прочие социальные язвы! Николай Павлович вынужден был взойти на престол, и это послужило поводом для выступления декабристов, заявивших о самозванстве Николая. Дальнейшие события в декабре 1825 года хорошо известны: собравшиеся на Сенатской площади войска разогнали при помощи артиллерии, зачинщиков арестовали, пятерых из них казнили, остальных сослали.

Так началось царствование Николая I. В отличие от своего старшего брата, у него не было никаких сомнений относительно природы власти, и он с величайшей строгостью укреплял институты самодержавия, искореняя малейшие ростки свободомыслия. Обжегшись на молоке, как говорится, дуют на воду. Его личные качества как нельзя более соответствовали тому политическому фону, в котором страна прожила три десятка лет. Он не любил гуманитарных наук, признавался, что из таких ранее изучаемых наук, как философия, право, политэкономия, он ничего не запомнил. Зато военные науки и инженерное дело знал превосходно, и это во многом способствовало укреплению армии и новым завоеваниям, а также техническому прогрессу (появление железной дороги и других новшеств).

Современники оценивали личность Николая I неоднозначно. Приближенные видели в нем неустрашимого рыцаря, замечательного семьянина, неутомимого деятеля. Его противники величали его кровавым палачом, гонителем свободы и культуры, жестоким и слабоумным солдафоном Николаем Палкиным и тому подобным. Действительно, такие, к примеру, свидетельства камердинера императрицы Гримма о том, что тот обругал его за то, что читал ей «Фауста» Гёте, много говорят о личности Николая. «Эта ваша гнусная философия, – раскричался царь, – ваш гнусный Гёте, ни во что не верующий, – вот причины несчастий Германии…» И далее называет Шиллера и Гёте подлецами, «подготовившими нынешнюю кутерьму». Но в то же время он был тонким психологом и лицедеем. Он лично допрашивал декабристов и к каждому находил свой подход, добиваясь признаний и раскаяния. Очень ярко и правдиво это описано Мережковским в его романе «14 декабря». Маркиз де Кюстин, посетивший Россию в 1839 году, писал о Николае I: «Император всегда в своей роли, которую он исполняет как большой актер. Масок у него много, но нет живого лица».

Пожалуй, искренен и весел он был, когда инспектировал кадетские корпуса. Дети обожали играть с ним. Он расставлял ноги, и кадеты младших классов должны были юркнуть у него между ног так быстро, чтобы он не успел их шлепнуть. Шаловливые игры с детьми доходили до того, что он возился с ними прямо на полу, а когда покидал корпус, кадеты старших классов несли его на руках до коляски.

Кадетов иногда приглашали на обед к великому князю, и их наставники обучали их перед этим, как пользоваться столовыми приборами, и советовали отказываться от незнакомых блюд. Обычно подавали щи да кашу, но бывали также и устрицы, от которых дети, следуя наставлениям, отказывались. Но Николай советовал им этого не делать и показывал, как следует употреблять устриц. После обеда детей одаривали изготовленными в царской кондитерской из натуральных соков конфетами.

Еще одной из упоминаемых современниками забав императора был аукцион купленных в английском магазине статуэток, вееров, чернильниц и тому подобного. Государь выходил к придворным, вынимал из колоды ту или иную карту, которой соответствовала вещица, и спрашивал, к примеру: «Кто купит девятку пик?» Вырученные от продаж деньги раздавались бедным.

Император Николай I

Все в Николае обличало, что называется, «военную косточку», и он сам говорил о себе, что его потолок – быть бригадным генералом, а не управлять огромной страной. Надо тут отметить, что при всей жесткости николаевского режима, когда военизировались гражданские ведомства и, казалось, царил во всем порядок, чиновники-бюрократы создали свою неподконтрольную никому империю, где властвовали подкуп и вымогательство. Николай как-то с горечью сказал, что Россией управляют столоначальники, а не он. Увы, так было и до Николая, происходит то же самое и сегодня в чудовищных, ранее не бывалых, масштабах, и не выковали пока такого меча, который бы, как в сказке, смог отрубить головы этой гидре.

Николай I был высоким (190 см), статным и красивым человеком. Современники оставили много описаний его внешности. Маркиз де Кюстин отмечает в его лице строгое, суровое и непреклонное выражение и то, что глаза и губы одновременно никогда не улыбаются. Герцен писал, что его лицо – это отражение его характера. Вот каким он видел государя: «Лоб, быстро бегущий назад, нижняя челюсть, развитая за счет черепа, выражали непреклонную волю и слабую мысль, больше жестокости, нежели чувственности. Но главное – глаза, без всякой теплоты, без всякого милосердия, зимние глаза». Его взгляд некоторые просто не выдерживали. И сохранилось много легенд о том, что некоторые от его взгляда падали в обморок и даже умирали.

Напомним здесь читателю, что его отец Павел называл Николая «гоф-фурьерским ублюдком», потому что он произошел от «махания» его жены Марии Федоровны с красавцем гоф-фурьером Бабкиным. И вот что о новорожденном писала его бабушка Екатерина: «Длиной два фута (60 см), с руками не меньше, чем у меня, с громким низким голосом: я никогда не видела подобного рыцаря. Если он и дальше будет расти, его братья будут казаться карликами по сравнению с этим колоссом. Мне кажется, что у него судьба повелителя, хотя у него два старших брата». Прозорливая была женщина, как в воду смотрела.