Очевидно, что Зиновий Петрович, как сейчас говорят, был «трудоголиком», и работать под его началом было нелегко. Ближайшими его сотрудниками были помощники — заведующий ВМУО контр–адмирал Андрей Андреевич Вирениус и приглашенный З. П. Рожественским в августе 1903 г. с должности начальника штаба главного командира Кронштадтского порта (тогда—С.О. Макарова) контрадмирал Александр Григорьевич фон Нидермиллер.

Оба помощника, будучи несколько младше Зиновия Петровича, были знакомы с ним еще по Морскому училищу. А. А. Вирениус окончил училище и стал гардемарином в 1869 г., а А. Г. Нидермиллер — в 1870 г. (Нахимовская премия). Оба были специалистами в области минного оружия и имели солидный стаж командования судами. А. Г. Нидермиллер в 1896–1898 гг., тогда в чине капитана 1–го ранга, заведовал ВМУО ГМШ, а в кампании 1901 г. командовал крейсером I ранга «Память Азова» в Учебно–артиллерийском отряде З. П. Рожественского. По свидетельству А. Н. Щеглова, служившего во ВМУО ГМШ в чине лейтенанта, Александр Григорьевич был замечен в подозрительном контакте с германским офицером, но адмирал Ф. К. Авелан, зная об этом, не чинил препятствий его карьере. Очевидно, что если А. Г. Нидермиллер и поддерживал дружеские отношения с немцами (чего смертельно боялся А. А. Вирениус)[60], то его нельзя упрекнуть в отсутствии российского патриотизма. На «Ослябе» при Цусиме погиб единственный сын адмирала, 23–летний лейтенант Владимир фон Нидермиллер, назначение которого прямо зависело от отца, заведовавшего этим вопросом в ГМШ.

Сотрудниками обоих отделов ГМШ были офицеры и гражданские классные чиновники. Среди первых были как «береговые» офицеры по Адмиралтейству, давно осевшие в штабе, так и флотские, со свежим опытом корабельной службы и дальнейшими ее перспективами. Кроме этого, флотские офицеры временно прикомандировывались к штабу «для занятий» — то есть для выполнения определенных заданий и работ.

Что касается техники управления, то штаб пользовался общероссийской телеграфной связью с военными портами всех морей (в том числе с Владивостоком и Порт–Артуром) и с наблюдательными постами на российском побережье Балтики. Для связи с кораблями и эскадрами, находившимися в заграничном плавании, использовались международные телеграфные линии связи. Телеграммы по ним шли открытым текстом, слова писались по–русски, но латинскими буквами, например, «Vladimir Monomach pribil Gonkong. Stark» и т. п. Учитывая, что большинство международных телеграфных линий находились в собственности англичан, такой способ управления нельзя было признать удовлетворительным.

В самом ГМШ с 1902 г. стали пользоваться автомобилями вместо наемных извозчиков и пишущими машинками вместо переписывания документов писарями[61]. Зиновий Петрович по должности пользовался квартирой с отоплением и освещением и получал в год 11 962 руб. жалованья плюс ежегодную аренду 1200 руб., что в сумме составляло 13 162 руб. в год или почти 1097 руб. в месяц, по тем временам — весьма значительная сумма, которая намного превышала его жалованье в должности командира «Владимира Мономаха» (в заграничном плавании — 385 руб. в месяц). Жалованье начальника ГМШ в сочетании с казенной квартирой позволяло вести достаточно широкий образ жизни, неотъемлемой частью которого были всевозможные званные обеды у самого адмирала. На них приглашались не только начальники и лица, равные по чину, но и ближайшие подчиненные.

A. С. Новиков–Прибой, ссылаясь на рассказ адмиральского вестового П. Г. Пучкова, красочно описывал застолье дома у З. П. Рожественского, когда приходилось накрывать стол на 40 персон. Это было в обычаях того времени, и начальник ГМШ не мог от них отступать. Вестовому он платил от себя пять рублей в месяц — прибавку к казенному жалованью. По словам П. Г. Пучкова, служить вестовым у Зиновия Петровича было нелегко — дополнительные доходы доставались «ценой страшных унижений и оскорблений». «Адмирал раздражался от каждого пустяка. Случалось, что в бешенстве он ломал собственную мебель, бил посуду. Не щадил он и своей жены, с матерной руганью загонял ее под стол»[62].

Отношения Зиновия Петровича с супругой, в общем, не являлись предметом этого исследования, но, в силу богатого эпистолярного наследия нашего героя, не могут быть совершенно оставлены в стороне. Будучи человеком яркой внешности и бурного темперамента, З. П. Рожественский, естественно, не оставался в стороне от светской жизни Кронштадта, а потом и Санкт–Петербурга.

Его отношения с супругой, пройдя многолетние испытания браком, действительно оставляли желать лучшего, хотя в переписке мужа и жены, включая письма тяжелых 1904–1905 гг., присутствуют черты особого доверия, свойственного людям, состоящим в тесных дружеских отношениях. Известно, что Зиновий Петрович отличался также трогательной любовью к своей дочери — Елене Зиновьевне, которая имела право на исполнение «всех своих желаний» и неоднократно смягчала приступы адмиральского гнева. Известно также и то, что З. П. Рожественский был в дружеских отношениях с женой своего прежнего многолетнего начальника вице–адмирала С. О. Макарова Капитолиной Николаевной и состоял с ней в переписке.

Надо отметить, что Зиновий Петрович, когда этого требовали обстоятельства, вполне умел «держать себя в рамках» и даже был способен на любезности и комплименты. И эта способность только прогрессировала с годами…

Так или иначе, среди флагманов Российского флота в начале XX в. контр–адмирал свиты Е.И.В. З. П. Рожественский был заметной и яркой фигурой, человеком, не лишенным слабостей, но и отмеченным определенными достоинствами, которые, самое главное, были высоко оценены правящим императором. Оставалось оправдать это доверие, для чего военному человеку представлялся редкий случай — канун войны с сильным и коварным противником и, наконец, сама война 1904–1905 гг.

Немногим сейчас известно, что зимой 1902–1903 гг. З. П. Рожественскому, как контр–адмиралу свиты, представилась редкая возможность проверить свои будущие действия в теории, хотя тогда управляющий Морским министерством адмирал П. П. Тыртов был относительно здоров, и его здоровье не обещало скорых перемен в высшем военно–морском управлении. Именно П. П. Тыртов в конце 1902 г. поставил задачу очередных «практических занятий по стратегии в Николаевской морской академии». Эта задача формулировалась так: «Война России с Японией в 1905 году». Адмиралом Тыртовым имелось в виду разыграть войну между российским и японским флотами в апреле 1905 г., когда флот Тихого океана теоретически должен был достигнуть состава, определенного решениями адмиралов и самого Николая II в 1897–1898 гг.